До съемок Колосса в три часа ночи у Кулли было много дел. Ему надо было выполнить некоторые поручения, встретиться с клиентами, пообедать с другом, поэтому он довез меня до Маплбарк, поцеловал на прощание и пообещал увидеться со мной завтра.

Дома я проверила автоответчик. На нем было записано шесть сообщений. Три из «Каррент Аффеа», в которых меня умоляли рассказать перед камерой «правду об убийстве Мелани Молоуни». Одно от Тодда Беннета, который спрашивал, не рассказывала ли я полиции о его ссоре с Мелани. Одно из Лэйтонского банка и трастовой компании, в котором меня предупреждали, что операции по лишению меня права собственности на дом начнутся через месяц после того, как я просрочу выплаты по закладной. И одно от детектива Корзини, в котором он просил меня еще раз приехать в управление и ответить на несколько дополнительных вопросов.

— Вы все подождете, — вслух сказала я и набрала номер моей матери.

— Алло? — ответила она.

— Привет, мам. Это я. Ты была в доме Элистера Даунза сегодня утром? — Я решила, что лучше сразу перейти к делу, а не вилять вокруг да около.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что я видела, как ты выезжала по подъездной дорожке его дома. Ты чуть не врезалась в машину, в которой сидела я.

— Дорогая, это же не допрос?

— Отвечай на вопрос. Ты была сегодня утром в этом доме или нет?

— По сути дела, была.

— Зачем? Ты же даже не знаешь этого человека.

— Я сделала это ради тебя.

— О чем это ты?

— О чем я говорю? О том, что вчера вечером мы ужинали с тобой в клубе, и ты сказала мне, что Бетани Даунз уволила тебя из газеты. И я подумала, что пришло время мне вступиться за твои права.

— Я не понимаю.

— Я отправилась к сенатору, чтобы попросить его взять тебя обратно.

— Ты раньше не слишком интересовалась моими профессиональными делами.

— Ты раньше никогда не работала горничной. Горничной! Неужели я могу оставаться в стороне и наблюдать, как моя дочь губит свою жизнь? Элисон, дорогая, я должна была что-то предпринять. И решила, что пора принять больше участия в твоей карьере журналистки. Поэтому я поехала повидаться с Элистером Даунзом.

— Мама, дай мне прийти в себя. Ты считаешь, что я поверю, будто ты просто сняла трубку, позвонила Элистеру, представилась как мать одного из его репортеров — репортера, которого он едва знает — и, после непродолжительной беседы, напросилась к нему в гости?

— Именно так все и было. Мать всегда делает то, что должна делать.

— И он сказал: «Да, конечно, миссис Ваксман. Приезжайте прямо сейчас»?

— Да, так он и сказал. Дорогая, сенатор очень добрый и отзывчивый человек.

Ха-ха.

— И что ты сказала Элистеру? Что он тебе ответил?

— Я сказала ему, что ты — самая талантливая журналистка в его газете, что в клубе все читают твои интервью от корки до корки, что весь город будет недоволен, если он не будет публиковать твои статьи.

— Неужели ты прямо так и сказала? — Я была ошеломлена. Моя мать никогда, повторяю, никогда не интересовалась моей работой, не говоря уже о том, чтобы воздавать мне похвалы.

— И как на это отреагировал Элистер? — спросила я.

— Он был очарователен, просто очарователен. Но, дорогая, он ничего конкретно не пообещал, — сказала она, затягиваясь сигаретой. — Он был ужасно занят. Ты же знаешь, он — сенатор.

— Он был сенатором. — В настоящее время у него было два титула: издатель «Лэйтон Коммьюнити Таймс» и командор в яхт-клубе Сэчем Пойнт. — Так он не сказал, что возьмет меня обратно в газету, верно?

— Он не сказал, что не возьмет.

— А Бетани была с ним?

— Я как раз уходила, когда она приехала.

— Так ты поэтому на такой скорости вылетела из его владений? Если это так, то я тебя понимаю. По-моему, она далеко не подарок в общении.

— В общении? Да, это так.

— Ну, я даже и не знаю, что сказать. — Я замолчала. Ругать ли мне мою маму за то, что она вмешалась, или поблагодарить за помощь? Я все еще сомневалась в ее искренности насчет причины визита к Элистеру, но если эта встреча поможет мне вернуть работу, мама заслуживала благодарности.

— Тебе не надо ничего говорить, — сказала она. — Я просто хочу, чтобы ты знала — твоя мама всегда на твоей стороне.

Может быть, она действительно близко к сердцу принимала мои заботы. Может быть, наши отношения мать — дочь вступали в новую фазу, где будут царить доверие, взаимное уважение и поддержка.

— Конечно, я не смогу помогать тебе всегда в буквальном смысле этого слова, — добавила она. — Я старею, время, отведенное мне, уходит. — Она затянулась своей сигаретой. — Именно поэтому тебе так важно получить назад эту твою работенку в газете.