Илье очень хотелось порассказать, однако, помня наказ Федора Ивановича, он только многозначительно переглядывался с Сергеем и сдержанно говорил:

— Это — военная тайна, не имеем права выдавать.

— Чего вы боитесь? — немного обиделся Тимофей. — У нас в деревне — ни одного предателя. Да и не скажу я никому.

— Все равно…

— Не верите мне?

— Не верили бы — не пошли, — значительно сдвигая брови, сказал Сергей. — Не в этом дело… Приказ нам такой дан — никому ни слова!

— От кого?

— От капитана.

— Взаправдашнего капитана? — недоверчиво удивился Тимофей.

— Конечно. Война — не игрушки.

— Так что, у вас — отряд или как?..

— Самый настоящий.

— И оружие есть?

— Еще бы! — вырвалось у Ильи, но он тут же поперхнулся молоком и раскашлялся.

Глаза Тимофея заблестели.

— Ух, вот бы нам! Принесите хоть посмотреть. Ну что вам стоит?.. Потихоньку. Никто не узнает!

Илья нерешительно покосился на Сергея. Искушение похвастаться было так велико, что он даже слегка прикоснулся к груди, где под фуфайкой ощущалось тяжелое тело пистолета.

Сергей холодно прищурил один глаз, и Илья со вздохом сказал:

— Нельзя. Приказ командира — закон.

— Мы поговорим с капитаном, — пообещал Сергей, утешая своего нового товарища, — если разрешит, мы в следующий раз принесем с собой. Только он у нас строгий: за малейшее нарушение дисциплины наказывает, как в Красной Армии.

— Вплоть до смертной казни! — зловещим шепотом произнес Илья. — Один раз было нам!..

На крыльце раздалось тяжелое гроханье сапог. Мальчики замолкли.

— Это Никита, — сказал Тимофей.

На пороге появился раскрасневшийся от бега Никита.

— Сашка вернулся, нас ждет, — мальчуган наклонился к уху приятеля и продолжал быстрым шепотом, следя косым, прищуренным глазом за Ильей и Сергеем.

Потом подростки у двери заспорили, не повышая голоса. Под коней Тимофей резко сказал:

— Я отвечаю!

— А ребята? Слово помнишь?

— Помню. Ничего ты не знаешь!.. Надежда Яковлевна не зря нас посылала! Понял!

Никита опять зашептал что-то горячо и сердито.

— Сказано — головой, значит, точка! — отрезал Тимофей. — Есть хочешь?

— Некогда.

Тимофей отхватил от оставшейся половины булки изрядный ломоть хлеба и достал из банки пару соленых огурцов.

— На, — протянул он приятелю. — Пошли!

— Куда мы? — спросил у него Илья.

— В штаб! — таинственно шепнул ему Тимофей. — У нас, брат, тоже кое-что имеется.

Штабом называлась большая силосная яма, где собирались деревенские ребята, предводительствуемые Тимофеем и Никитой. Яма находилась на горе, за речкой, огибавшей село и впадавшей в озеро. Она была покрыта сверху жердями и тщательно замаскирована. Отсюда хорошо просматривалась дорога, идущая из Березовки в районный центр — Марьино.

У входа в землянку Тимофея и его спутников встретил мальчишка лет двенадцати, вооруженный самопалом, заткнутым за пояс, и немецким штыком в ножнах, привешенным к ремню.

— Как дела? — спросил у него Тимофей, шедший первым.

— Все в порядке! — ответил дежурный, бодро вскидывая голову и косясь на незнакомцев. — Никаких происшествий. Видели только нашего быка Ганьку, который в деревню перся. Федька Семякин погнал его назад, к стаду.

— Кто вас сменяет?

— Колька Спицын и Васька. Их не дождешься. Наверно, убежали картошку рыть, а служба им — хоть не бывай.

— Проучить надо этого Кольку, — проворчал сзади Никита.

— Ладно, — согласился Тимофей, — мы с ним на собрании поговорим! А ты подежурь пока.

В землянке находилось еще трое ребят разного возраста. Старший из них, рыжий коренастый мальчишка в стареньком полушубке, вскочил навстречу Тимофею.

— Ой, Тимка! Что делается в Шаталовке!.. — вскричал он, но, увидев за спиной товарища незнакомцев, остановился, подозрительно оглядывая их.