В дверь вагончика постучали.

— Войдите, — недовольно буркнул Батыркулов.

Повариха, молодая длиннокосая таджичка, принесла обед — жареную баранину и горячие лепешки. Мясо источало ароматы горных трав, но у Батыркулова не было аппетита. Он раздраженно отодвинул от себя тарелку, задумался.

Причины взрыва оставались невыясненными. Кому это могло понадобиться? Предположение о диверсии с афган — ской стороны Батыркулов отмел сразу. Если бы боевики решили разрушить туннель, они бы сработали гораздо более профессионально. А то получилась ерунда: нечто вроде игрушечной попытки или какого-то неудачного розыгрыша. Двое рабочих погибли случайно, оказавшись по стечению обстоятельств в неположенном месте.

Совершенно не вязалось с общей картиной убийство Ларисы Мельниковой, помощницы администратора съемочной группы из Москвы. Она-то при чем? Убрали свидетеля? Очень может быть. Но свидетеля чего? Этого, пожалуй, узнать не удастся. Мельникова уже не расскажет, а расследование идет настолько вяло и бестолково, что…

Батыркулов выругался. Он не понимал самого главного — кому и зачем понадобился этот игрушечный взрыв? Ну, затормозилось строительство на пару недель. Пусть даже на месяц. И что?

Он был умным, рассудительным человеком и не мог смириться с очевидной бессмысленностью свершившегося. Убийство Мельниковой еще больше запутало ситуацию. Выходит, преступник никуда не скрывался и продолжает орудовать у всех под носом.

В дверь снова постучали.

— Войдите! — рявкнул Батыркулов. Московский эксперт Багров, чисто выбритый и сияющий, приветливо поздоровался.

— Чему вы радуетесь? — возмутился председатель комиссии. — Мы зашли в тупик, а вас это забавляет?

— Во всем есть своя прелесть, — с улыбкой парировал «Алексей Юрьевич».

— Ну да, ну да…

Приезжий ничуть не смутился и сделал пару шагов вперед.

— У меня к вам просьба.

— Не сомневаюсь, — пробурчал Батыркулов. — Излагайте, у меня мало времени.

— Хочу отлучиться на сутки.

— Опять? И где вас носит? Надеюсь, в этот раз обойдется без сюрпризов в виде нового трупа?

— Не могу гарантировать, — улыбнулся «Багров».

Батыркулов по-настоящему разозлился. Московский хлыщ ужасно бесил его. Хотелось поставить зарвавшегося эксперта на место, а, согласно инструкциям, приходится во всем ему помогать.

— Черт бы вас побрал! — выругался председатель комиссии. — Куда вам надо отлучиться, вы, разумеется, не скажете. И то правда: зачем нас, простых смертных, посвящать в ритуальные таинства? — с сарказмом добавил он.

— Я вижу, у вас плохое настроение, Хушкадам Одилович. И аппетит пропал… — москвич кивнул в сторону полной тарелки. — Вы кушайте, кушайте. Мясо небось стынет.

— Благодарю за совет. Это все?

— Нет. Я возьму с собой одного молодого человека, чтобы скучно в дороге не было.

— Кого?

— Евгения Голдина.

Ни имя, ни фамилия ничего не сказали Батыркулову. Но расспрашивать не хотелось. Какая ему разница, в конце концов?

— Ладно, берите… — вздохнул он.

— Премного благодарен!

Москвич шутовски поклонился и скрылся за дверью.

Он спешил. До того как они с Голдиным отправятся в общину «Поднебесье», надо успеть побеседовать с Бахметом.

На порожке медпункта стоял доктор и курил.

— Здравствуйте, — приветливо улыбнулся Марат. — Как тут наш больной? Могу я с ним поговорить?

Доктор сделал последнюю длинную затяжку и щелчком отправил окурок в кусты.

— Режиссер серьезно расхворался, — ответил он. — Сердце, давление. Я не ожидал. Думал, он покрепче окажется. Но поговорить с ним можно. Хотите сделать это прямо сейчас?

— Да. Чего тянуть? Раз здоровье позволяет…

— Только недолго.

Доктор проводил Марата к больному, а сам деликатно вышел.

Режиссер правда выглядел паршиво, — бледный, глаза ввалились. Господин «Багров» присел на длинную пластиковую скамейку.

— Вы кто? — повернувшись к нему, спросил Бахмет.

— Меня зовут Алексей Юрьевич Багров, — представился Марат. — Эксперт из правительственной комиссии.

Больной продолжал смотреть на него напряженным, ожидающим взглядом.

— Я по поводу взрыва.

— А-а… Но я ничего не видел. Болел.

Выражение лица Бахмета переменилось. Теперь оно стало лихорадочно-нетерпеливым.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Марат.

— Скверно, молодой человек… Весьма скверно! Вот, никогда не думал, что здоровье подведет. Съемки здесь, на Памире, почти закончены, пора в Москву возвращаться, а я слег. Куда это годится?