– У вас большое сердце, – наконец выдала старуха. – Вы тоже способны любить всем сердцем. В том числе и кошек! Но сейчас не об этом. По вашей руке, молодой человек, я вижу, что вы большой фантазер. Ваша линия жизни очень рано расходится на две линии. То есть вы живете двумя жизнями. Одной реальной, а другой – фантазийной. В способности фантазировать вам не откажешь, – засмеялась старуха, – представляете себя то эфиопским королем, то финансовым воротилой – это ваш конек-горбунок.

Старуха как в воду глядела! Не принц, так Майкл Джексон! Я действительно мечтал быть то королем поп-музыки, то отпрыском эмира Абу-Даби, которым на голову вот-вот свалится наследство и признание. И всегда в этих фантазиях присутствовала дорогая машина, отдельная, великолепно отделанная квартира и шикарная девушка, смотрящая на меня восхищенным взглядом.

– Но вы, – продолжила старуха, – должны определиться, потому что одна из двух жизней резко обрывается. А уж какая, реальная или фантазийная, кто его знает. По вашей руке я вижу, что вы живете как бы двумя жизнями, вы – противоречивая, двойственная натура. Ну так вот – одного из вас ждет большой успех, и он станет большим человеком. Возможно, даже найдет клад. И как только он станет большим человеком, другой тут же может превратиться в его тень и пыль.

– А разве может фантазийная жизнь не оборваться вместе с реальной? – спросил я, сглатывая ком.

– А кто вам сказал, что покойники не мечтают, повернувшись лицом к северному ветру? – сверкнув глазами-бельмами, таинственно произнесла старуха. – Или вы думаете, что Бог лишил их своей милости? Что им еще делать, как не мечтать? Чем заниматься в одиночестве в своих могилах?

От ее слов у меня мурашки пошли по коже.

– Я вижу большую опасность. Вижу, что вы взяли то, что вам не принадлежит. Мойра – вот что имеет первостепенную важность. Мойра! Но вот что я вам скажу, молодой человек. Не берите на себя грех. Не берите то, что вам не принадлежит. Занимайтесь своим делом.

– А какое оно, мое дело?

– Вы сами его найдете. Но не забывайте, что вас двое. Вы и ваша фантазия. Эти две линии нужно как-то соединить в единое целое, чтобы одна не мешала другой. Будьте равным себе, будьте цельным человеком.

– У меня есть брат, – сказал я, прогоняя мысли о Грегоре Стюарте. – Люди говорят, что он живет со своей моделью-обезьянкой. Как бы я хотел, чтобы он образумился, добился успеха, стал человеком и порадовал маму.

– Брат здесь ни при чем. Каждый отвечает сам за себя. Я говорю лишь про вашу руку. Про вас и ваше второе «я», про вас и ваше альтер эго! Тот, кто выберет любовь, останется жить. Тот, чья любовь сохранится, и сам не погибнет. Другой канет в небытие.

Мне трудно было понять, что имеет в виду старуха, я, скорее, ощущал ее слова сердцем. Но с каждым новым словом слышать становилось все труднее.

Вонь стояла невообразимая, и я из последних сил старался не обращать на нее внимания, выслушивая в пятый раз рассказ бабушки про ополчившихся на нее соседей. Старуха опять заговорила о наболевшем. О том, как соседи строчат на нее жалобы, потому что хотят выселить из квартиры и сдать в сумасшедший дом. А она все равно будет помогать бездомным кошкам. И будет их содержать, насколько хватит пенсии. И даже сама лазить по помойкам в поисках еды.

– Если где-то есть кошки, несите ко мне. Я буду их содержать, насколько хватит сил и помоек, как бы соседи ни выступали против моих кисок.

Так вот откуда этот запах – с помоек. К горлу подкатил комок тошноты. Проглотив в очередной раз залпом душещипательную тираду старухи, переварить ее я уже не смог. Не в силах терпеть послевкусие отрыжки, я поспешил на свежий воздух. Голова кружилась, асфальт плыл под ногами, как будто я отравился гнилыми ветрами тлеющего и разлагающегося мира.

Бред, происходящий со мной все последнее время, вывел меня таки из равновесия. Я даже представить не мог, что случилось с Катей и куда она пропала! А тут еще эта старуха с ее пытками вонью.

Запах, что проник мне глубоко в носоглотку, привязался и к моей одежде. Я решил немного погулять и проветриться, чтобы избавиться от чувства тошноты. Привел меня в чувство «нашатырное настырное пип» мобильника. В уютном скверике меня, словно пулеметная очередь, настигло не одно, а целая череда СМС, каждое из которых издавало короткие резкие звуки. К несчастью, все они действительно были очень острыми и болезненными.

«Я все узнала. Ты меня обманывал», – прочитал я в СМС, следующих одно за другим. «Ты вовсе не тот, за кого себя выдаешь». «Ты не Грегор Стюарт, а совсем другой человек». «Не хочу больше ни видеть, ни слышать тебя». «Не звони мне больше и не ищи встреч». «Это бессмысленно». «Я меняю номер телефона, и ты только потратишь время зря».

Тут она была права. Я действительно выдавал себя за другого – и в этом был мой косяк. Но как она догадалась? И тут я вспомнил: ее мама работала в ОВИРе. Наверняка она навела справки, узнав, что ее дочь встречается с гастарбайтером.

Возможно, у меня оставался последний шанс что-то исправить. И я, закатав рукава, накатал большое письмо, нет, поэму, в которой извинялся и просил прощение за ложь. Возможно, Кэт не так скоро сменит симку, и мое признание дойдет и повлияет на ее решение.