Собрание сочинений в одном томе
вернуться

Высоцкий Владимир Семенович
Шрифт:

«Говорят, арестован…»

Говорят, арестован Добрый парень за три слова, — Говорят, арестован Мишка Ларин за три слова. Говорят, что не помог ему заступник, честно слово, — Мишка Ларин как опаснейший преступник аттестован. Ведь это ж правда несправедливость! Говорю: не виновен, Не со зла ведь, но вино ведь!.. Говорю: не виновен, А ославить — разве новость! Говорю, что не поднял бы Мишка руку на ту суку, — Так возьмите же вы Мишку на поруки — вот вам руку! А то ведь правда несправедливость! Говорят, что до свадьбы Он придет до женитьбы, — Вот бы вас бы послать бы, Вот бы вас погноить бы! Вот бы вас бы на Камчатку, на Камчатку — нары дали б, — Пожалели бы вы нашего Мишатку, порыдали б!.. А то ведь правда несправедливость! Говорю: заступитесь! Повторяю: на поруки! Если ж вы поскупитесь — Заявляю: ждите, суки! Я ж такое вам устрою! Я ж такое вам устрою! Друга Мишку не забуду — и вас в землю всех зарою! А то ведь правда несправедливость! 1964

«Так оно и есть…»

Так оно и есть — Словно встарь, словно встарь: Если шел вразрез — На фонарь, на фонарь, Если воровал — Значит, сел, значит, сел, Если много знал — Под расстрел, под расстрел! Думал я — наконец не увижу я скоро Лагерей, лагерей, — Но попал в этот пыльный расплывчатый город Без людей, без людей. Бродят толпы людей, на людей не похожих, Равнодушных, слепых, — Я заглядывал в черные лица прохожих — Ни своих, ни чужих. Так зачем проклинал свою горькую долю? Видно, зря, видно, зря! Так зачем я так долго стремился на волю В лагерях, в лагерях?! Бродят толпы людей, на людей не похожих, Равнодушных, слепых, — Я заглядывал в черные лица прохожих — Ни своих, ни чужих. Так оно и есть — Словно встарь, словно встарь: Если шел вразрез — На фонарь, на фонарь, Если воровал — Значит, сел, значит, сел, Если много знал — Под расстрел, под расстрел! 1964

ГОРОДСКОЙ РОМАНС

Я однажды гулял по столице — и Двух прохожих случайно зашиб, — И, попавши за это в милицию, Я увидел ее — и погиб. Я не знаю, что там она делала, — Видно, паспорт пришла получать — Молодая, красивая, белая… И решил я ее разыскать. Шел за ней — и запомнил парадное. Что сказать ей? — ведь я ж хулиган… Выпил я — и позвал ненаглядную В привокзальный один ресторан. Ну а ей улыбались прохожие — Мне хоть просто кричи «Караул!» — Одному человеку по роже я Дал за то, что он ей подморгнул. Я икрою ей булки намазывал, Деньги просто рекою текли, — Я ж такие ей песни заказывал! А в конце заказал — «Журавли». Обещанья я ей до утра давал, Повторял что-то вновь ей и вновь: «Я ж пять дней никого не обкрадывал, Моя с первого взгляда любовь!» Говорил я, что жизнь потеряна, Я сморкался и плакал в кашне, — А она мне сказала: «Я верю вам — И отдамся по сходной цене». Я ударил ее, птицу белую, — Закипела горячая кровь: Понял я, что в милиции делала Моя с первого взгляда любовь… 1964

Я БЫЛ СЛЕСАРЬ ШЕСТОГО РАЗРЯДА

Я был слесарь шестого разряда, Я получки на ветер кидал, — Получал я всегда сколько надо — И плюс премию в каждый квартал. Если пьешь, — понимаете сами — Должен чтой-то иметь человек, — Ну, и кроме невесты в Рязани, У меня — две шалавы в Москве. Шлю посылки и письма в Рязань я, А шалавам — себя и вино, — Каждый вечер — одно наказанье, И всю ночь — истязанье одно. Вижу я, что здоровие тает, На работе — все брак и скандал, — Никаких моих сил не хватает — И плюс премии в каждый квартал. Синяки и морщины на роже, — И сказал я тогда им без слов: На фиг вас — мне здоровье дороже, — Поищите других фрайеров!.. Если б знали, насколько мне лучше, Как мне ч'yдно — хоть кто б увидал: Я один пропиваю получку — И плюс премию в каждый квартал! 1964

РЕБЯТА, НАПИШИТЕ МНЕ ПИСЬМО

Мой первый срок я выдержать не смог, — Мне год добавят, может быть — четыре… Ребята, напишите мне письмо: Как там дела в свободном вашем мире? Что вы там пьете? Мы почти не пьем. Здесь — только снег при солнечной погоде… Ребята, напишите обо всем, А то здесь ничего не происходит! Мне очень-очень не хватает вас — Хочу увидеть милые мне рожи! Как там Надюха, с кем она сейчас? Одна? — тогда пускай напишет тоже. Страшней, быть может, — только Страшный суд! Письмо мне будет уцелевшей нитью, — Его, быть может, мне не отдадут, Но все равно, ребята, напишите!.. 1964

«В этом доме большом раньше пьянка была…»

В этом доме большом раньше пьянка была Много дней, много дней, Ведь в Каретном ряду первый дом от угла — Для друзей, для друзей. За пьянками, гулянками, За банками, полбанками, За спорами, за ссорами, раздорами Ты стой на том, Что этот дом — Пусть ночью, днем — Всегда твой дом, И здесь не смотрят на тебя с укорами. И пускай иногда недовольна жена — Но бог с ней, но бог с ней! — Есть у нас что-то больше, чем рюмка вина, — У друзей, у друзей. За пьянками, гулянками, За банками, полбанками, За спорами, за ссорами, раздорами Ты стой на том, Что этот дом — Пусть ночью, днем — Всегда твой дом, И здесь не смотрят на тебя с укорами. 1964

«Передо мной любой факир — ну просто карлик…»

Передо мной любой факир — ну просто карлик, Я их держу за самых мелких фрайеров, — Возьмите мне один билет до Монте-Карло — Я потревожу ихних шулеров! Не соблазнят меня ни ихние красотки, А на рулетку — только б мне взглянуть, — Их банкометы мине вылижут подметки, А я на поезд — и в обратный путь. Играть я буду и на красных и на черных, И в Монте-Карло я облажу все углы, — Останутся у них в домах игорных Одни хваленые зеленые столы. Я привезу с собою массу впечатлений: Попью коктейли, послушаю джаз-банд, — Я привезу с собою кучу ихних денег — И всю валюту сдам в советский банк. Я говорю про все про это без ух'aрства — Шутить мне некогда: мне «вышка» на носу, — Но пользу нашему родному государству Наверняка я этим принесу! 1964

ПЕСНЯ СТУДЕНТОВ-АРХЕОЛОГОВ

Наш Федя с детства связан был с землею — Домой таскал и щебень и гранит… Однажды он домой принес такое, Что папа с мамой плакали навзрыд. Студентом Федя очень был настроен Поднять археологию на щит, — Он в институт притаскивал такое, Что мы кругом все плакали навзрыд. Привез он как-то с практики Два ржавых экспонатика И утверждал, что это — древний клад, — Потом однажды в Элисте Нашел вставные челюсти Размером с самогонный аппарат. Диплом писал про древние святыни, О скифах, о языческих богах. При этом так ругался по-латыни, Что скифы эти корчились в гробах. Он древние строения Искал с остервенением И часто диким голосом кричал, Что есть еще пока тропа, Где встретишь питекантропа, — И в грудь себя при этом ударял. Он жизнь решил закончить холостую И стал бороться за семейный быт. «Я, — говорил, — жену найду такую — От зависти заплачете навзрыд!» Он все углы облазил — и В Европе был, и в Азии — И вскоре раскопал свой идеал. Но идеал связать не мог В археологии двух строк, — И Федя его снова закопал. 1964