«Breslau» немедленно отвернул полным ходом на Ost, выпустив еще несколько залпов. Желая с рассветом войти в соприкосновение с главными силами неприятеля, которые, как он предполагал. находились поблизости, «Breslau» вскоре перешел на курс N. 24 декабря в 6 ч 50 мин с первыми лучами рассвета он увидел пароход, шедший курсом Ost и в ответ на запрос поднявший русский коммерческий флаг. Вскоре в носовой части парохода последовал взрыв, а личный состав его перешел на шлюпки. После нескольких попаданий с «Breslau» пароход затонул. Экипаж (2 офицера, 31 матрос), находившийся в шлюпках и в воде, был взят в плен.

Пароход оказался бывшим германским пароходом Левантской линии «Атос», захваченным русскими. Он вышел 22 декабря из Севастополя с грузом камня и предназначался для заграждения гавани, вероятно, Зунгулдака».

Этот неожиданный налет неприятеля при наличии в море всего флота [38] , невзирая на сопровождение пароходов боевыми кораблями и миноносцами, совершенно расстроил операцию, породив среди отряда растерянность. По тому, что «Breslau» ограничился атакой одного «Олега», можно думать, что и для него встреча с отрядом была неожиданной. Заметив в свете прожектора большие корабли и миноносцы (лучи скользнули и по «Ростиславу», и по «Алмазу»), «Breslau», вероятно, решил, что он попал в середину походной колонны флота, и поспешил уйти. Во всяком случае, наличие транспортных судов в море должно было заронить у «Breslau» подозрение, что русские предприняли десантную операцию против Зунгулдака. Этим, вероятно, и объясняются последующие настойчивые действия «Breslau», который предпринял все, чтобы помешать ее выполнению.

Подвергшийся нападению «Олег» имел ряд надводных и подводных пробоин, причем вода стала затоплять кочегарки. Личный состав, среди которого оказалось несколько убитых и раненых{73}, принадлежал в большей своей части к служившему на нем еще в мирное время персоналу торгового флота. Попав под обстрел, личный состав поддался панике, с трудом прекращенной. Благодаря принятым мерам, «Олег» остался на плаву и мог двигаться.

В момент паники, когда началось затопление кочегарок, на «Олеге» были выпущены ракеты о бедствии, которые и видел «Ростислав». Что касается «Алмаза», то он, видя все те же явления, что и «Ростислав», также оставался в полном недоумении. Получив вскоре радио «Ростислава» о наличии в море «Breslau» и почувствовав грозящую опасность, он на некоторое время увеличил ход, чем окончательно порвал связь с отрядом.

Остальные пароходы и миноносцы 4-го и 5-го дивизионов, шедшие сзади длинной кильватерной колонной, не получая никаких приказаний и не имея вообще никаких указаний о действиях на случай встречи с неприятелем во время похода, потеряли строй и связь между собой, рассыпавшись в разные стороны [39] .

Неизвестность обстановки и отсутствие сведений о происшедшем сильно обеспокоили командование. В своем донесении командир «Алмаза» сообщает: «На рассвете соединился с 6-м и 2-м дивизионами, причем в составе 6-го дивизиона оказался один миноносец 4-го, 4-й же и 5-й дивизионы оказались разбросанными в разных частях горизонта, и тут некоторое время я принимал 6-й дивизион за неприятеля, так как он начал заходить мне в голову и круто повернул на меня, то есть начал маневр атаки. Подставив миноносцам корму, я едва не открыл огонь, настолько маневр миноносцев был подозрителен».

В таком состоянии отряд застал рассвет. Не хватало «Атоса» и одного из миноносцев. Последний подошел к отряду около 9 часов{74}.

Пока отдельные части и суда отряда собирались к «Ростиславу», со стороны берега около 8 ч появился 6-й дивизион. Подойдя к «Ростиславу», начальник дивизиона донес, что ему не удалось выполнить своей задачи, так как «вследствие темноты, мглы и отсутствия уверенности в своем месте» дивизион не нашел Зунгулдака.

Несмотря на значительный пропуск времени, начальник отряда все же решил выполнить операцию и, дав дивизиону место, направил его снова по назначению для выполнения порученной задачи. Одновременно, в 9 ч 30 мин, приказав миноносцам 4-го и 5-го дивизионов завести тралы, начальник отряда с «Ростиславом» и «Алмазом» направился к берегу для его обстрела.

6-й дивизион, подойдя на 2 мили к Зунгулдаку, обнаружил в его гавани стоящий за молом однотрубный пароход, а в бухте Килимли второй пароход меньших размеров. Едва по последнему был открыт огонь, как дивизион был энергично обстрелян четырьмя батареями, о существовании которых не было известно. Огнем миноносцев вскоре был вызван на пароходе пожар, но потопить его не удалось, так как батареи быстро пристрелялись, и их снаряды стали падать в непосредственной близости от миноносцев. Ввиду этого дивизион отошел из — под огня батарей, пробыв около 8 мин под обстрелом.

Заметив отход миноносцев, начальник отряда выслал для их поддержки «Алмаз», который, увидев возвращение миноносцев, счел нужным вернуться к «Ростиславу», дав радио о наличии на берегу четырех батарей.

Таким образом, к ночной неудаче, повлекшей утрату главного условия успеха операции — внезапности, присоединился еще целый ряд неожиданностей, нарушавших план и связность действий отдельных частей.

Не считаясь с тем, что первая часть подготовки уже не могла быть выполнена, начальник отряда решил продолжать операцию в той ее части, которая ложилась на «Ростислав», «Алмаз» и пароходы. Приказав пароходам быть готовыми к выполнению закупорки, начальник отряда с «Ростиславом» и «Алмазом» направился в 10 ч 40 мин к Зунгулдаку для обстрела батарей. Миноносцы с заведенными тралами шли впереди{75}.

К этому моменту флот подошел на видимость Зунгулдака и держался на горизонте. Не имея никаких донесений от «Ростислава», командующий флотом по отдельным радио судов с момента ночной атаки и до утра мог все же заключить, что операция протекает неблагополучно [40] .

Уже тот факт, что к моменту подхода флота на видимость Зунгулдака, т. е. к 10 ч, операция закупорки не была выполнена, должен был вызвать его запрос о положении дела. Узнав из дальнейшего, что четвертый пароход отсутствует, командующий приказал послать один из миноносцев, находившихся при флоте, на его поиски {76} . Последний, отойдя в море, вскоре обнаружил на N большой дым и опознал в нем «Breslau». Этот дым был замечен и флотом, причем был приписан «Goeben», о нахождении которого в море можно было судить по работе его радиостанции.