10 ноября 1941 г. Западный фронт.

439-й истребительный авиаполк.

Николай Козлов

Пяти недель в госпитале и санитарном поезде, везущем раненых куда-то в тыл, было, конечно, мало, чтобы вылечится полностью. Но Козлову хотелось снова летать, вновь драться с нацистами. Воспользовавшись длительной остановкой поезда в Саратове, он сбежал и, расспросив патрульных, добрался до местного штаба ПВО. Командир зоны противоздушной обороны скептически смотрел на прихрамывающего летчика с палочкой, но ему очень не хватало летчиков для формирующегося истребительного полка. Поэтому он согласился на настойчивые уговоры.

Врач в полку первое время тоже не хотел допускать Николая к полетам, но потом, тщательно проверив состояние ног, даже заставив сделать рентгеновские снимки в местной поликлинике, сдался. Едва Николай выполнил несколько вывозных полетов, как полк перебросили в распоряжение командования ПВО Москвы, а оттуда — в распоряжение воздушной армии Западного фронта.

На земле царило странное спокойствие. Понесшие потери немецкие войска кое-где переходили в небольшие, чисто тактические наступления, советские войска продолжали обороняться. В итоге фронт практически застыл.

Даже в воздухе в районе патрулирования полка царило спокойствие, и поэтому на прикрытие летали парами. Недавний приказ Главкома ВВС Новикова требовал, чтобы патрулировавшие истребители использовали прием «качели», непрерывно изменяя высоту и скорость. Набрав высоту, самолеты начинали полого снижаться, набирая скорость. Набрав максимальную скорость, летчики переходили в набор высоты. При этом в нижней точке траектории самолеты имели запас энергии, позволявший энергично маневрировать, а в верхней имели преимущество в высоте над появлявшимися самолетами противника. Недавно введенный, этот порядок пришелся по душе всем летчикам-истребителям. Теперь они не кружили над охраняемым объектом на малой скорости, способные только на оборону от внезапных атак «Мессершмиттов», сейчас они могли сами атаковать, имея преимущество или в высоте, или в скорости.

Набрав высоту и уже собираясь перейти в снижение для возвращения на аэродром, Николай замечает колонну из дюжины бипланов, идущую с востока к фронту. Командный пункт молчит, но Козлов на всякий случай передает по рации:

— Я Серый, самолеты на шесть.

Успев заметить, что ведущий сменяющей их пары покачал крыльями, Николай переводит самолет в пологое снижение, стремясь оказаться поближе к летящей колонне. КП по-прежнему молчит, в наушниках внезапно начинают завывать помехи. Помехи не сильные, но могут помешать связаться с КП, поэтому приходится полагаться только на себя. На немецких позициях вспыхивают кроваво-красные сполохи разрывов артиллерийских снарядов.

С близкого расстояния рассмотрев летящие бипланы, Николай заметил висящие под нижним крылом характерные силуэты реактивных снарядов. «Летят на штурмовку. Что же, прикроем при необходимости», — подумал он, проверив запас топлива. Качнув крыльями в виде приветствия, пара Козлова развернулась на параллельный курс. Ведущая «чайка» тоже покачала крыльями в ответ.

На земле царит огненное веселье. На узле сопротивления фрицев рвутся и рвутся снаряды, но и противник не остается в долгу, отвечая огнем. По ранее белоснежной, а теперь грязной поверхности земли медленно ползут коробочки танков. Некоторые горят, и густой жирный дым поднимается к небу, затрудняя наблюдение. Заметив подлетевшие самолеты, наступающие советские войска выпускают несколько ракет красного дыма. Перестроившись в круг, «чайки», не обращая внимания на вспыхивающие разрывы зенитных снарядов, начинают обстреливать фрицев. Сорвавшиеся с крыльев огненные змеи устремляются к земле, добавляя к царящему там хаосу и дыму свою лепту. Стремясь помочь штурмовикам в их нелегком труде, пара Козлова атакует обнаружившую себя огнем батарею немецких зениток. Внизу что-то взрывается и горит, зенитки замолкают. Выйдя из атаки, Николай замечает, что оставшиеся девять штурмовиков уходят, снова собравшись в колонну. Проверив остаток топлива, он тоже разворачивается к аэродрому. Оставшаяся в воздухе пара провожает их несколько минут, а потом возвращается к патрулированию.

До аэродрома остается совсем немного, когда в кабине вдруг становится жарко. Температура воды выше допустимой нормы и продолжает расти. Еще немного, и движок заклинит. Передав по рации о происшествии, Николай высматривает подходящую площадку внизу и начинает снижаться. Внезапно движок несколько раз чихает. Потом слышится резкий скрежет, удары, словно в моторе что-то лопнуло, и он окончательно глохнет. Все, остается только садиться на брюхо.

Земля приближается быстро, скорость еще высока, и, подумав, Козлов выпускает щитки и закрылки. Самолет резко теряет скорость, снижается… удар, еще удар. Трехтонная машина мчит по равнине, словно санки, поднимая тучи снега. Резкий удар, машина останавливается.

С трудом расстегнув привязные ремни, Николай с силой бьет ногами в не желающий открываться фонарь. Наконец, когда в воздухе уже ощутимо пахнет бензином, фонарь слетает, и Козлов выскакивает из кабины наружу.

Но самолет не загорается, а вдали уже появляется машина наземной поисково-спасательной команды…

Как выяснилось позднее, осколки зенитного снаряда повредили заслонку охлаждения мотора. Самолет отправили в авиаремонтную мастерскую.

15 ноября 1941 г. Центральный фронт. Район боевых действий Подвижного отряда Двадцатой армии