Шрифт:
Сашенция отварила в мятом эмалированном ковшике две упаковки толстеньких сарделек, слила воду в раковину, и — прямо в ковшике — выставила на стол. После этого открыла полулитровую стеклянную банку и вывалила в глубокую фарфоровую миску маринованные пупырчатые огурчики. Рядом пристроила вскрытую прямоугольную жестянку с прибалтийскими шпротами.
А генерал-лейтенант, достав из полиэтиленового пакета, торжественно водрузил — рядом с эмалированным ковшиком — пузатую бутылку тёмно-синего стекла.
Расселись вокруг стола на табуретки. Тургаев, умело отвинтив пробку на бутылочном горлышке, наполнил фужеры — на одну треть — тёмно-янтарной жидкостью.
— О, какой чудесный и необычный аромат! — восхитилась впечатлительная Александра. — Слов не хватает! Чем же это пахнет? М-м-м… Далёкими и загадочными странами, вот, чем!
— Угадала, чертовка черноволосая, — умиротворённо улыбнулся генерал. — Сейчас мы с вами, молодожёны, будем вкушать самый знаменитый и легендарный никарагуанский напиток. Знаете, двоечники, такую страну — «Никарагуа»?
— Наслышаны, как же, — хмыкнул Сомов. — Тропические тёплые моря, белоснежные ласковые пляжи, беспокойные вечнозелёные джунгли, шумные попугаи. Говорят, что там революции практически бесконечны. Только завершается одна, так тут же, безо всякого временного зазора, начинается другая…
— Наслышаны они, теоретики… Я же неоднократно — в яркие молодые годы — кувыркался, помогая сандинистам, в тех благословенных и чарующих краях. С верным «Калашниковым» в руках, ясен пень. Вот, никарагуанские друзья, верные товарищи моей боевой юности, презент передали… А по поводу «бесконечных революций» ты, майор, прав на все сто процентов. Беспокойные, гордые и очень активные люди проживают в Никарагуа. Чуть что — сразу хватаются за пистолеты-автоматы. Мол: — «Свободу ущемляют! К оружию, граждане! К ответу — сук коррупционных! Пепел незабвенного Симона Боливара (а также не менее незабвенного Эрнесто Че Гевары), стучит в наших горячих сердцах! Но пасаран! Мочи, не ведая сомнений, сатрапов, губернаторов и прочих казнокрадов!». Хорошие и правильные ребята, короче говоря. Побольше бы таких.
— А как называется этот благоуханный напиток? — заинтересованно подёргивая крыльями курносого носа, спросила Санька.
— Вообще-то, на цветастой бутылочной этикетке значится на испанском языке, мол: — «Терпкое вино — из ягод дикой сливы», — насмешливо прищурился Тургаев. — Но это не совсем так. Стандартная никарагуанская шутка, направленная на снижение акцизного сбора. На самом-то деле крепость этого «вина» находится на уровне пятидесяти пяти-шести алкогольных градусов. Бывает… Ну, молодожёны, вздрогнули! За боевых товарищей! Но пасаран!
— Но пасаран! — поддержал Пашка.
Дружно выдохнув, выпили.
— Кха-кха. Бож-ж-жественно… Сплошное тропическое разнотравье, — жадно впиваясь белоснежными зубами в аппетитный бок сардельки, похвалила Александра. — В груди стало горячо-горячо. Вдоль позвоночника — неудержимым ручейком — побежали шустрые колючие мурашки. В голове тихонечко зашумело… Замечательная штуковина!
— А то, — браво отправляя в рот пригоршню консервированных прибалтийских килек, глухо хохотнул генерал-лейтенант. — Тимофей Иванович плохим напитком не угостит. И совета дурного никогда не даст… Хотите, ребятушки, я вам стишок зачту? Ну, тогда слушайте…
Иногда, на розовом рассвете, Кажется, всё это — не всерьёз… Солнышко, оно так ярко светит, Солнышко, за окнами — мороз… Иногда, под заревом заката, Всё мечтается — о южной стороне, Где был счастлив я порой, когда-то, Как-то — по весне… Скоро, братцы, вновь я уезжаю. Всем подружкам — от меня — привет! В ту страну, где стаи попугаев Радостно приветствуют рассвет… В те края, где помнят Че Гевару, Где Калашников — легенда из легенд. А девчонки — красивей не знаю! А вино? Его прекрасней нет… То вино — из ягод дикой сливы… С кем воюем? Право, всё равно. Мы — повстанцы! Мы — неотвратимы! На привале — терпкое вино… Всюду бродят полчища загадок, По ночам — нездешний веер снов… Главное, без всяких непоняток, Прочих всех — негаданных загадок, С лёгкостью — мочить там очень модно Холуёв — всех местных пидоров…— Извини, конечно, красна девица, за последний казарменный термин. Виноват, каюсь. Но, как известно, слов из песни не выкинешь.
— Ничего, я девушка понятливая и в меру современная, — успокоила Сашенция. — А по сути — всё верно. Мочить их, тварей, не перемочить. Хорошее стихотворение, с глубинным смыслом и подтекстом… Возьмёте с собой в следующий отпуск?
— Почему бы и нет?
— Может, тогда по второй? Типа — за будущую успешную поездку и за стаи беспокойных попугаев?
— Повременим, — посуровел взглядом Тургаев. — Сперва поговорим о делах насущных. С тебя, Сашутка, и начнём… Приняла дела у Антонова? Заступила на ответственный пост?
— Так точно. И приняла, и заступила… А Гриня с Совой уже укатили. Неужели, наш Брюс по серьёзному решил стать мирным нижегородским фермером? Не верится как-то, честное слово…
— Всё в нашей грешной жизни — относительно и курьёзно. Это в том плане, что всё можно успешно и, главное, с пользой для общества сочетать. Например, фермерство и активную жизненную позицию… В Нижнем Новгороде тоже работает филиал Дозора. Сейчас его возглавляет Ольга. А месяцев через пять, когда она уйдёт «в декрет», это место займёт Гриня. Диалектика. Из серии: — «Свято место — пусто не бывает…». Как оно будет потом, когда Сова родит, а ребёночек подрастёт? Пусть сами разбираются, не маленькие. Мол, кому быть главным нижегородским «дозорным», а кому его верным помощником. Или там — помощницей… Давай, по своим делам. Докладывай.