Шрифт:
спокойное
//штормовое
изумрудное
//русалочье
глубокое
//бездонное
бескрайнее
//безбрежное
теплое
//ласковое
бурное
//тихое
закатное
//туманное
мертвое
//безжизненное
романтичное
//саргассово
соленое
//горькое
нефтяное
//предгрозовое
освежающее
//жаркое
кипящее
пенное
бурлящее
//жуткое
высокогорное
//призрачное
мерзкое
//высохшее
смертоносное
//лунное
солнечное
//вечное
замерзшее
//разгневанное
волнующееся
//грустное
ровное
//беспокойное
утреннее
//мерцающее
успокаивающее
//сонное
млеющее
//сказочное
—
58 слов. И было бы больше, если б лекция не кончилась.
Вот такое оно, море…
91.
Не понимаю писателей, которые не пишут, а печатают… на компе ли, на печатающей машинке — все равно. Это не то. Я всегда пишу рукой. Своим почерком. Это самый честный путь из Замирья в наш мир. Почерк — это ведь не просто каракули. Говорят, это нечто, отражающее характер, настроение…
Я где-то читал, что, если, когда пишешь на нелинованной бумаге, строчки уходят вниз, значит у тебя заниженная самооценка. Вверх — наоборот.
Так вот: у меня конец каждой строчки упорно загибается вниз…
92.
С мыслями о море (может, и переписка натолкнула) я написал еще одну главку Хроник…
Мне нужен, просто позарез нужен человек, такой особенный-особенный человек, которому я мог бы представить на суд свою первую "большую" книгу. Только где его взять, такого человека? Есть ли в мире кто-нибудь, кому я настолько верю, чтобы принять его мнение близко к сердцу… я подумал, порылся в памяти и понял, что нет…
93.
—Я ездил к маме
Лео закрыл дверь и снял тяжелые ботинки, обильно политые, точно соусом, липкой весенней грязью. На Марсе она красная… точь-в-точь кетчуп…
С тех пор, как Лео потерял мать, он возвращался так каждый вечер… Пиво, в конце концов, он выпивал сам, порой хваля его, порой ругая. Сидел на балконе, вел неспешный разговор с пустым небом и звездами, из которых больше всего любил "утреннюю звезду" — Венеру, — потому что так звали его мать…
— Мама, это "Марсианское" номер 3. Знаешь, мне говорили, что оно…
"Бедный Лео… — думала Лина, его сестра. — Совсем сдвинулся, бедняга… почему пиво…"
С ним было бессмысленно спорить на эту тему. Точно выключатель заклинил: "Мама пиво любит. Я ей обещал," — заявлял Лео и шел в свой любимый магазин, а Лина, оставаясь дома, горько плакала…
Однажды он сказал:
— Сегодня прилетает корабль с Земли. Привезут земное пиво. Это такое событие! Мама всю жизнь мечтала его попробовать…
В душе Лины, словно потревоженный ил, всколыхнулось предчувствие…
— Братик, не ходи! — она обняла Лео за плечи. — Не ходи сегодня, останься дома!
Она не знала, как объяснить, что это на нее нашло. Но в груди словно плескалась горячая волна, ударяясь о сердце и нашептывая: "Не отпускай, не отпускай, не отпускай…"
— Лина, я же обещал, — Лео погладил сестру по голове, точно маленького ребенка.
— Лео…
Он ушел… было розовое марсианское утро с пурпурными тучками. Моросил дождик, разбавляя на дорогах жирный кетчуп…
В нем скользили колеса, и машины не слушались тормозов…
Лео попал под грузовик… который вез то самое земное пиво… и красная кровь смешалась с красным кетчупом…
Лина прибежала в больницу под дождем, похожая на маленького мокрого мышонка. Она билась в двери, плакала и звала брата…
Врач в изумрудной мантии обнял ее и подвел к огромной капсуле, которая тихо и мягко гудела.
— Он здесь, малыш, — объяснил врач, — этот аппарат сегодня привезли с Земли. Сейчас он сшивает раны и сращивает сломанные кости… Поверь мне, через два дня твой брат будет снова бегать за пивом каждый вечер, как раньше…