Шрифт:
— И получалось? — усомнился Бьёрн.
— Это не лечится, — ответил Нугут. — Но кое-что можно сделать…
В ожидание полнолуния весь день провели на одном месте, никуда не поехали.
Здесь было хорошо, конечно. Ласковый молодой лес под боком, болтливый ручей… над головой — ясное синее небо… Благодать! Просто лежи, загорай и ничего не делай… Чем и занялся Бьёрн.
А Нугут с утра намесил мыла: жир с золой и травами; отмытую Нарину Бьёрн еле узнал. Нугут еще и волосы ей подстриг короче некуда — расчесать-то их было уже нереально…
И теперь сияющее эльфийское дитя бегало по поляне в белой рубахе (из запасов Бьёрна), как в платье.
Эльфийские ребятишки — удивительно красивые создания. Они словно светятся изнутри… Хотя можешь всю жизнь прожить среди эльфов и их не увидеть. Эльфы живут долго. Потому много детей им и ни к чему, вроде как…
Остается только ломать голову над загадкой, как здесь оказалась такая редкость. Вдвойне редкость — потому что оборотень…
Бьёрн продолжил бездельничать под ласковым солнышком, краем глаза приглядывая за Нариной, а Нугут надолго ушел в лес и вернулся к полудню с охапкой цветущих трав…
— С возвращением ботаник! — приветствовал его Бьёрн…
Да, замечательное место Норенайн… и этот его уголок — особенно… Но к ночи становилось все тревожней. Нервничал даже Нугут, хотя виду старался не показывать.
Но слишком уж сосредоточенно варил он тишь-траву в котелке…
Подошел Бьёрн с девочкой на руках.
— У нее жар… — сказал он.
— Началось, — констатировал Нугут, снимая котелок с огня. — А темнеет здесь быстро — можем и не успеть…
Нугут поставил котелок на траву и стал осторожно поить Нарину чаем из ложки…
— Чай из тишь-травы успокаивает, — шептал Нугут. — Сейчас надо ее успокоить и отвлечь от зова Луны, тогда никакого превращения не произойдет… Спой чего-нибудь Бьёрн. Тихое что-нибудь, спокойное…
Милую девушку в мантии длинной, Как волну морскую, я зову Мариной. Гостем пришел я, незваным, непрошенным; Но все это было, все это прожито. Годы проносятся. Годы эльфийские. Длинные, длинные так, что немыслимо, Что этот воин стоял пред тобой, Склонившись в поклоне пред девой-волной. Милую девушку в мантии длинной Звал и зову я, как раньше, Мариной. Только в дали одинокого дня Я и не верю, что рядом был я.— Сказание о Бальгаре… — мечтательно улыбнулся Нугут. — Продолжай…
Так они и просидели всю ночь и оба свалились спать с первым лучом рассвета. Впрочем, Нарина, немножко бледная, но хорошо выспавшаяся, долго спать им не позволила: ей хотелось есть и играть, причем немедленно!..
Восьмой день с самого утра грохотал громовым молотом по небу и поливал дождем добрую часть Норенайна.
Ехать в такую мокрую погоду никому не улыбалось, а спешить было некуда, поэтому Нугут, Бьёрн и Нарина единодушно решили просто переждать дождь под кронами Норенайнский полосатых дубов…
Делать все равно было нечего, поэтому двое вояк решили пофехтовать на свежем воздухе.
Они с радостью сняли промокшие рубахи, показав свету и ветру неисчислимое количество шрамов. А Нугут теперь казался еще больше, чем раньше. Что и говорить, чистокровный орк ведь. Бьёрн рядом с ним выглядел мальчишкой…
Под любопытным взглядом Нарины воины поклонились друг другу и начали "бой".
Но это было скорее похоже на игру, осторожную и веселую, или странный танец…
Нугут и Бьёрн смеялись и закручивали иногда не совсем боевые финты — вроде бросков с отбором меча или намеченных ударов рукоятью по носу…
На Нарину все это произвело неизгладимое впечатление. Она долго махала найденной на поляне палкой, а потом подошла к Нугуту и жалобно, но совершенно правильно произнесла: "Я хочу меч"…
Орк без лишних слов померил длину ее руки, сходил срубил молодое деревце и вырезал маленький деревянный меч, снабдив его парой ученических рун.
Девчонка была на седьмом небе от счастья.
— Ты что, собираешься учить ее фехтовать? — усомнился Бьёрн. — Я бы не стал… Ты уж извини, но женщины редко бывают хорошими воинами. Тем более, эльфийские.
— А орки редко бывают умными, — пожал плечами Нугут. Бьёрн прикусил язык и ощутил весьма болезненный укол совести… — Даже если она не станет воином… Меч учит сдержанности, милосердию и воспитывает силу духа. Это каждому нужно. А уж тому, кому на роду написано всю жизнь бороться со своей волчьей сущностью — тем более…
— Ты прав. Как всегда прав, — вздохнул Бьёрн и устремил взгляд на поляну, где, забыв обо всем на свете, Нарина играла в воина…
Путь обещал быть долгим… Теперь каждое утро и вечер Нугут занимал под фехтование. Смотреть на угловатые и неуклюжие попытки Нарины фехтовать было смешно, но Нугут был серьезнее каменной скалы в хмурый день.