Через два часа он остановился у оврага и присел отдохнуть. Гигантские сосны со всех сторон обступали его, так что овраг, на склоне которого он сидел, казался непроходимой бездной. Лунный свет, падавший на верхушки деревьев, придавал окружавшему Жака пейзажу еще более зловещий вид. Этот неподвижный, безмолвный и черный лес, такой темный, что Бессон не мог даже рассмотреть траву под ногами, напомнил ему фантастические образы ада и чистилища и вдруг вернул его на тридцать лет назад. Как и тогда, он задрожал при одной только мысли о вечности, полной мук и невыносимых страданий.

– Убийца! — воскликнул он.

Потом он вдруг умолк, словно испугавшись звука своего голоса, как будто бы в ушах его прозвучали трубы Страшного суда. Жак встал и продолжил свой путь. Вскоре перед ним появились большие прогалины, потом равнина, за которой виднелись верхушки башен Шамбла.

– Наконец-то! — выдохнул Бессон.

Вытерев лоб, по которому струился пот, преодолевая усталость, он направился к небольшому лесу, что находился по соседству с Шамбла. Но в ту же минуту он вдруг заметил словно выросшую из земли тень. Она несколько секунд пристально на него смотрела, а потом шагнула ему навстречу. Пораженный Жак сразу узнал в этом человеке крестьянина Клода Рейно, собиравшего в поле картофель.

– Вот еще один меня увидел! — сказал он глухим голосом.

Когда Клод Рейно подходил к нему, Жак, подняв с земли камень, бросил его в заросли, как бы спугивая дичь, и быстро скрылся в лесу.

– Если я не ошибаюсь, — пробормотал оторопевший от удивления крестьянин, — это Жак Бессон… О! Это надо проверить.

Он тоже вошел в лес и через пять минут остановился на краю ручья, спрятавшись за ствол огромной сосны.

– Если это Жак Бессон и если он идет в Шамбла, — решил крестьянин, — то он обязательно пройдет здесь.

Рейно прятался в своем укрытии около двух минут, когда послышался треск сучьев и из леса вышел человек. Он направился к ручью, перескочил через него и стал влезать на откос противоположного берега. Добравшись до вершины, человек обернулся, потом осмотрелся по сторонам, внимательно прислушался и снова исчез в лесу.

– Я не ошибся, — сказал сам себе Клод Рейно. — Это действительно Жак Бессон. Но зачем он так поздно идет в Шамбла и почему свернул с дороги, когда я захотел подойти к нему?

Теряясь в догадках, он пошел к своему дому. Чтобы дойти побыстрее, Жак Бессон пошел через лес, а не по тропинке. Вдруг лицом к лицу он столкнулся с еще одним крестьянином. Его он также знал: это был Матье Рейно, родственник Клода.

«Как будто какое-то проклятие меня преследует!» — подумал Жак, опрометью бросившись в лес и надеясь на то, что на этот раз его не узнали. Он ошибался. Матье Рейно заметил его рубаху, панталоны, ружье, распухшие губы и зловещий взгляд. Жак бешено закричал, топая ногами:

– Это все, наконец?!!

Но это было еще не все. Через несколько минут из леса вышла женщина, в которой он узнал Изабеллу Делень — жену Тариса из Комбриоля. До крайности раздраженный своим невезением, Бессон чуть было не выстрелил в нее. Но она не оборачиваясь прошла мимо, должно быть, не заметив его; Жак успокоился и продолжал путь. Он остановился посреди уже убранного поля, поднес руку к губам и два раза свистнул. Ответа не последовало.

Тогда он свистнул снова, на этот раз громче и продолжительнее. Жак внимательно прислушивался несколько минут и хотел свистнуть еще раз, когда кто-то схватил его за руку.

– Хватит шуметь-то, — прошептал чей-то голос. — Или вы хотите всю округу разбудить?

– А, это ты, Арзак, а я не мог найти твоей хижинки.

– Она позади вас.

– Ты по-прежнему готов?

– Это от многого зависит.

– Что ты хочешь этим сказать? — спросил Жак мрачным голосом.

– Я играю в большую игру.

– Берегись, Арзак! Теперь, когда тебе известно все, надо идти вместе со мной. Если же я заподозрю измену, а ты меня хорошо знаешь…

– Я знаю вас настолько, что обманывать вас себе дороже встанет, но…

– Говори, что ты хочешь сказать.

– Я хочу сказать, что мне много всего наобещали, а я еще ничего не видел и ничего не получил. Не то чтобы я не доверял дамам — о, напротив, однако…

– Довольно! — перебил Жак. — Протяни-ка руку, — отрывисто продолжил он.

– Вот моя рука, добрый господин Жак, — сказал Арзак голосом, дрожавшим от волнения.

– Возьми.

Он положил ему в руку пять монет.

– Это что такое? — с беспокойством спросил пастух.

– Пять золотых монет.