Хуаррен Трей. Я посмотрел его досье. Смышленый парень, двадцать два года, год проучился в колледже, потом бросил. По словам преподавателей, казался «беспокойным». Запоем читал ужастики, смотрел треш. Однако вместе с тем он был помолвлен с помощницей администратора больницы — похоже, собирался остепениться.

Досье охранника я тоже просмотрел. Фрэнк Шелдан, шестьдесят три года, ждал выхода на пенсию. Проработал в больнице двадцать шесть лет, ни одного выговора. Финансовое положение нестабильное, но ничего серьезного.

Его жена была вне себя — говорила, что его, должно быть, похитили, потому что он никогда бы не исчез вот так, не оставив никакой весточки. Прочитав его файл, я был склонен с ней согласиться.

— Есть ли хоть какая-нибудь возможность, что пациенты могли пробудиться сами по себе? — спросил я директора.

— Вы, должно быть, наслушались По Уэффла.

— Признаю, его идеи выглядят неправдоподобными. Принимая во внимание, как уничтожены следы, больше всего это похоже на то, что тела были украдены. Однако все же я не исключаю вероятность, что пациенты пробудились сами и силой или подкупом выбрались из больницы.

— Да, они могли самопроизвольно пробудиться… или запрограммированы на это, но когда мы их разогревали, ничего подобного не произошло.

— Тем не менее По считает, что это возможно.

Директор окинул меня странным взглядом.

— Вы знаете, что жена По Уэффла ясновидящая?

— Что?

Он насмешливо встопорщил верхнюю губу.

— Медиум. Она утверждает, что разговаривает с духами усопших.

С этими словами он удалился, не оставляя мне ни малейшего сомнения относительно того, что он думает о жене По, а заодно и о самом По.

Солнце светило ярко, но с запада дул прохладный ветерок, и я застегнул пальто. Я стоял в полном одиночестве на крыше закусочной, расположенной через улицу от больницы, — место удобное и незаметное. Внизу сновал взад-вперед обеденный транспорт. Я произнес пароль, оповещая весь аппарат службы безопасности в округе о своем желании связаться со штаб-квартирой. Минутой позже я услышал голос босса, доносившийся из динамика, — я не мог его видеть, но, очевидно, он был каким-то образом прикреплен к смонтированной на крыше спутниковой тарелке. Вероятнее всего, в эту минуту телевизор в закусочной внезапным и таинственным образом стал хуже работать. Это означало, что у меня, возможно, было не так уж много времени до того, как рассерженный работник взберется сюда по лестнице, чтобы посмотреть, в чем проблема..

— Мне нужна команда ученых, — сказал я боссу.

— Одна команда уже работает над данными. Когда они придут к какому-нибудь заключению, о котором вам нужно знать, вас проинформируют.

Голос босса звучал пренебрежительно. Вероятно, он — или она — не одобрял поданное мной заявление, где я выражал намерение не возобновлять свой контракт. Было невозможно определить, что думает босс. В том, что касалось босса, было вообще невозможно что-либо определить; его настоящий голос маскировался под синтезированный, и кто знает, через сколько предохранительных устройств, каналов связи и спутников прошел мой сигнал, прежде чем в конце концов достиг точки назначения. На то, чтобы проследить все перенаправления, уйдет миллион лет.

— Мой следующий шаг, — объяснил я, — будет зависеть от того, что в действительности представляют собой эти «спящие».

— Вам следует исходить из допущения, что они являются несанкционированным генетическим экспериментом или миссией.

Именно поэтому они там все так и запрыгали. Наверху считали, что «спящие» — продукт генной инженерии, но никто не знал, кто их сделал и зачем. Как вам скажет любой, кто работает в госбезопасности, всегда следует предполагать худшее.

— «Спящие» могли активизироваться самопроизвольно.

— Такая возможность обсуждается. В этом случае вы должны проанализировать данные на предмет любой информации относительно пропавших «спящих», а также подозреваемых, которые исчезли вместе с ними.

Я знал, что под «данными» босс подразумевает показания тех миллиардов инструментов, которые мы понавтыкали в каждую щелку и закуток по всему миру. У меня были образцы ДНК двоих «спящих», и если такая ДНК будет зафиксирована хотя бы на одном датчике или зонде, отследить их несложно. Больница также снабдила меня несколькими фотографиями пропавших пациентов — впрочем, они были плохого разрешения, и глаза у фотографируемых были закрыты, что ограничивало возможность использования этих материалов. Прежде чем начинать поиск по эксабайтам данных с видеомониторов, я должен подвергнуть их некоторым цифровым усовершенствованиям. Все необходимые данные об охраннике с санитаром, разумеется, имелись в их досье.

Я услышал шаги на лестнице и, произнеся пароль для завершения связи, тронулся к двери.

Работник закусочной вышел оттуда как раз в тот момент, когда я собрался входить. Он глянул на мой значок, и гневная отповедь замерла у него на губах, не успев с них сорваться.

Вернувшись в больницу, я намеревался сразу же реквизировать широкополосный канал связи и начать масштабный компьютерный поиск по данным датчиков. О пропавших охраннике и санитаре не было ничего слышно, но теперь, когда у меня имелись образцы ДНК «спящих», я мог включить в список и их.