Шрифт:
– Я не боюсь смерти. – Нет, я боялась только боли, и той ненависти, на которую были способны бессмертные. – Разве тебе не хочется, чтобы все наконец закончилось?
– Не думаю, что дальше будет лучше. Ты же видишь к чему все идет. Забудь о нашей цивилизации, она была лишь фикцией – они позволили нас существовать, дали иллюзию полной свободы и власти, а потом… Однажды это должно было случиться, я даже предвидела такое будущее. Действительно ли мы были им нужны? – Она на минуту задумалась. – Наверное, им просто надоело терпеть наши глупые выходки.
– Думаю, у людей еще есть шанс. Сколькие были готовы сражаться?
– Из наших? Единицы. Большинство схватили сразу же, увы, никто из нас не был готов, нам нечего им противопоставить.
– Но еще есть охотники, – предположила я, просто не веря, что все может вот так закончиться.
– Я бы на это особо не рассчитывала, максимум, на что они способны – это партизанская война, но однажды вампиры истребят их до последнего. Слава Богу, мы этого уже не увидим. – В полумраке разнесся сдавленный смешок.
– Они нас казнят? – Вполне предсказуемо.
– А ты думала, отправят на курорт сил набираться? Конечно, казнят. Мы еще вообще пожалеем, что родились. Уверена, они очень изобретательны в том, что касается смерти.
– Мы можем попытаться сбежать…
– По-моему, ты начиталась "Графа Монте Кристо". Эта тюрьма только выглядит как одна большая дыра, только, чтобы мы в это поверили. Ты себе даже представить не можешь, как тщательно она охраняется, не говоря уж о видеокамерах с датчиками движения. Черт, и представить не могла, что когда-нибудь окажусь по другую сторону решетки. Знала бы, прорыла отсюда подземный ход.
Мы какое-то время молчали, и тишина казалась живой, она насмехалась над нами, периодически скрываясь за все новыми звуками, которые казались лишком громкими для этого богом забытого места.– Ты беременна?
Я вздрогнула от ее слов, резко открыв глаза. Внезапно навалившаяся сонливость исчезла без следа.– Нет.
– Зря, тебя бы это могло спасти, – со знанием дела сообщила Виолетта. – Они очень ценят детей, ха, у них с плодовитостью проблемы. Надо было думать головой, Тео, и не упускать возможность.
– Заткнись, – сухо процедила я, поднимая колени к подбородку и обхватывая ноги руками. – Без советов обойдусь.
– А что? Вы же там не в салочки играли, так бы хоть камера была поприличней, а там, если бы еще и мальчик родился, они бы стали добрее, может быть даже сохранили жизнь и тебе.
Я ничего не ответила, слишком устав от ее болтовни.– Разве это не печально, Тео? Отец не придет, Эдриан тоже, и ты осталась одна. Никто не спасет. В итоге, мы на равных.
– Я это уже поняла, просто помолчи.
Но девушка, казалось, только разговорилась.– Каково это умирать во второй раз? На этот раз уже наверняка.
Я не знала, стараясь вообще не думать о смерти, потому что жизнь не могла закончиться так рано. Все же было впереди – университет, работа, семья, потом ребенок. Только моя жизнь шла наперекосяк. Я могла бы съездить в Австралию, прыгнуть с парашюта, попробовать маракуйю, искупать ночью в городском фонтане, потратить все заработанные деньги за один поход в СПА-салон, отправиться автостопом по миру… Ничего… ничего из этого не будет, только холодные стены тюрьмы, а потом… боль и темнота. Стоило ли вообще сражаться? Бороться за свою жизнь, если она все равно висела на тонкой надрезанной ниточке? Да, пожалуй. Были несколько месяцев с Эдрианом, когда страх отступал на второй план, месяцы, которые я променяла вот на это.– Зато моим родителям удастся спастись. – Это выглядело вполне приемлемой ценой.
– Может да, а может, и нет. Не думаю, что мы вообще об этом узнаем. Только если там есть жизнь.
– Ты боишься? – Мне было страшно, но разум отказывался верить, хватаясь за несбыточную надежду, словно все может измениться в любую минуту, и кошмар пропадет в утренних лучах, оставив только быстро тающие образы.
– Нет, я уже устала ждать. Первые несколько недель было страшно, а потом… безразличие. Хочется, чтобы уже хоть что-то произошло.
– Ты знаешь о самоубийствах старейшин? – Перед глазами всплыл образ окровавленного бледного тела, проткнутого металлическими пиками ограды. Почему мне не удалось его спасти?
– Убийствах, Тео, – поправила меня Виолетта. – Он не успокоится, пока не покончит со всеми. Твой отец, вероятно, окажется последним. Радуйся.