– Я тоже так думаю, – спокойно заметил Илья и, попрощавшись, повесил трубку.

Андрей быстро собрался, поехал в больницу. Было уже довольно поздно, его с большим трудом пропустили в отделение.

Аграфена Тихоновна встретила его с какой-то расслабленной ласковостью. Да она вообще была вся какая-то расслабленная. Перед его приходом она, видимо, читала – тоненькая книжечка, или, скорее, брошюрка, на французском языке лежала у нее на одеяле. Андрей рассеянно взял ее в руки, не глядя пролистал и положил на место.

– Аграфена Тихоновна, – вздохнул и, не смотря в глаза своей клиентке, проговорил он, – вы должны сейчас ответить на один вопрос, на который отвечать вам, может быть, очень трудно.

– Да, я вас слушаю, – отозвалась она спокойно и все так же ласково, но Никитин почувствовал, что женщина насторожилась и даже встревожилась.

– Способ, этот таинственный, я бы даже сказал, шпионский, к которому вы прибегли, чтобы нанять меня, – ваше изобретение или вам кто-то его подсказал?

– Ах, вот вы о чем! – Аграфена Тихоновна рассмеялась с облегчением. – Нет, мне совсем не трудно ответить на ваш вопрос. Нанять вас мне помог мой внук.

– Внук? Да разве…

– Игорек. Мой студент. Ну, конечно, он не родной мой внук, но почти как родной. Я к нему очень привязана, а он… Бедный мальчик из очень неблагополучной семьи, он никогда не знал родительской любви. Я ему заменила и бабушку, и мать. Так получилось… Ну, вы в курсе истории моих отношений с семьей моей дочери. Я осталась одна, на долгие годы совсем одна. Мы с ним сошлись как две одиноких души. – Аграфена Тихоновна растроганно улыбнулась. – А потом, когда блокада отчасти была снята и ко мне вернулась Сонечка, я их познакомила. Знаете, я так мечтала, чтобы они поженились. Ну, не сейчас, конечно, когда Сонечка станет взрослой. Для всех это был бы идеальный вариант. Сонечка такая особенная, такая неприспособленная к нашей действительности, а Игорек, напротив, вполне реалист. Я их обоих очень люблю. Как же! Они ведь мои внуки.

Внуки! Вот оно! Она ведь однажды уже говорила это, а он подумал: ошиблась в слове, хотела сказать – внучки.

Андрей обхватил голову руками, качнулся.

– Что с вами? – забеспокоилась Аграфена Тихоновна.

– Сейчас! Подождите! – очень невежливо махнул он на нее рукой.

Внуки. Вот оно – ключевое слово. И тогда, в полубреду, после взрыва, оно прозвучало в его мозгу, прицепившись к образу – телефон. Телефон, очень похожий на тот, который подбросили Артемию, он уже видел. Здесь, в этой больнице. Вернее, в коридоре этой самой больницы, когда выходил однажды от Аграфены Тихоновны. Молодой человек стоял у окна напротив палаты и разговаривал по телефону. Он тогда подсознательно обратил внимание, что телефон не очень-то подходит парню, по цвету и оформлению он скорее женский. Сиреневый складной телефон. Тот, другой, был розовый, но стиль и марка совпадали. И тогда, в бреду, он вдруг увидел лицо этого молодого человека и принял его за убийцу. А потом никак не мог вспомнить. Конечно не мог! И не смог бы. Потому что шел не тем путем в своих воспоминаниях – искал среди знакомых лиц, пытался зацепиться за сказанные в разговоре с Артемием слова. А ведь это была просто ассоциативная цепочка: телефон – молодой человек – внуки. А Артемий знал о том, что у Сони с Игорем нечто вроде романа. Его ход мыслей теперь вполне понятен, но не совсем верен – он думал, что Соня подготовила Игоря к убийству своей семьи. То есть, по его мнению, заказчик – все та же Соня, а киллер – Игорь. Но за кого же тогда Польский принимал его? Он ведь явно его принимал за убийцу. И при первой встрече, в баре, и при второй, у него дома.

– Аграфена Тихоновна, скажите, Артемий Сергеевич знал о существовании Игоря?

– Знал, но никогда его не видел.

Ну да, не видел, и потому, очевидно, принял его за Игоря. За Игоря-убийцу, за Игоря-киллера. Но вот тут ошибся – Игорь не был киллером, он был заказчиком. Вот только причина преступления пока совершенно не ясна – зачем ему все это понадобилось?

– Значит, Игорь вам подсказал этот шпионский план?

– Да, и не только подсказал, отчасти сам осуществил. Это он снял коттедж в «Теремке», он и документы туда отвез.

– А звонил мне кто?

– Звонила я, но Игорь сидел рядом, да и весь разговор мы с ним перед этим обсудили: что я скажу вам, как следует мне ответить, если вы предложите то-то и то-то. Он был полностью в курсе всего. Без его советов мне было бы трудно справиться. Он мною руководил, фактически вел все дело. – Аграфена Тихоновна опять растроганно улыбнулась. – Я ему очень доверилась и была так благодарна! Но потом… потом решила встретиться с вами напрямую. Он даже и не знал, что я поехала на встречу с вами.

– Почему же вы ему не сказали? Перестали доверять?

– Нет, что вы! Дело не в этом.

– А в чем?

– Да, собственно, ни в чем, это был просто порыв. На меня напало тогда такое отчаяние и… В общем, бездействие просто убивало. Ну, я позвонила вам и приехала. Вот и все.

– А чья инициатива – обратиться к частному детективу, его или ваша?

– Моя. Мне нужно было точно знать, убита моя дочь или сама убийца. Ну, вы знаете мои мысли, я вам говорила. Хотела найти частного детектива, но не представляла, как за это взяться. Поговорила с Игорьком, попросила у него совета, а он предложил план.

– Понятно.

– А вы… – вдруг насторожилась Аграфена Тихоновна, – вы в чем-то подозреваете Игоря?

– Ну… – Андрей замялся, – я просто спрашиваю.

Нельзя ее было сейчас расстраивать, тем более что все его догадки и выводы на данный момент оставались совершенно бездоказательными. Вполне может быть, что он очередной раз ошибается. Чтобы перевести разговор на другое, Андрей снова взял в руки французскую книжку.

– Что вы читаете?

– Это Сонечкины стихи, – с готовностью и тоже обрадовавшись перемене темы, начала объяснять Аграфена Тихоновна. – Игорек перевел на французский. Подарок ко дню рождения приготовил.