Она попыталась ударить Майка голой пяткой в лицо, но тот увернулся, а затем воскликнул, застегивая штаны:

— Но ведь ты говорила, что тебе хорошо!

— При чем здесь это? Мне не нужно механической любви, сволочь ты деревенская! Ты должен принадлежать мне не только телом, но и душой. И не читать при этом книжки, как какой-нибудь извращенец.

— Ну что же здесь такого? Просто книга оказалась прямо перед глазами, а руки были не заняты, вот я и стал ее перелистывать.

— Хорошо, что у тебя не было карандаша, — зло заметила Дилия. — А то бы ты еще стал делать на полях пометки.

— Честно говоря, я думал об этом, — простодушно признался Майк, а у Дилии не нашлось слов, чтобы выразить то, что она об этом думает.

Девушка обиженно насупилась и отодвинулась к самому окну.

Майк тоже молчал, держа на коленях злополучную книгу. Ему очень хотелось начать ее читать, однако он понимал, что этим еще сильнее рассердит Дилию.

— Наверное, когда ты станешь взрослым, Майк, ты будешь таким же денежным червем, как и мой папочка.

— Нет, — возразил Майк. — Мне это не очень нравится.

— Но ты же штудируешь все эти паршивые книжки дни напролет. Значит, деньги привлекают тебя, раз ты тратишь на это так много времени. И потом, мой отец говорил, что у тебя поразительный талант и коммерческая интуиция, а мой папаша не ошибается, когда дело касается финансов.

— Деньги не главное. Деньги — это только средство, а цель у меня другая…

— Какая же?

— Я толком сам еще не знаю, но мне хочется создать что-то большое, важное.

— «Большое и важное», — повторила Дилия, пытаясь в звучании этих слов обнаружить ту самую истину, которой следовал Майк. Однако у нее ничего не вышло.

— Ладно, давай я отвезу тебя в отель.

— Давай, — с готовностью согласился Майк.

К восьми часам утра, когда гиптуккеры обычно возвращались в загоны, чтобы готовить скот к продаже, Майк, Шило и Гвинет прибыли на рыночную площадь. Они воспользовались услугами раннего такси и, не до конца проснувшись, поеживались от утренней прохлады.

— В старой куртке я никогда не мерз, даже ночью, — заметил Шило, который заметно скучал по прежней жизни на просторах соляных долин.

— Ну так надел бы старую, — заметил Гвинет.

— Да я подумал, но она такая пыльная — эта покрасивее будет.

— Покрасивее. За эту красоту и страдаешь, — сказал Гвинет. Он неожиданно остановился и спросил: — Вы ничего не замечаете?

— Нет, — покачал головой Майк.

— А я замечаю, — возразил Шило. — Тихо очень, не слышно, как туки мычат.

— Да, действительно, — согласился Майк и впервые за долгое время вытащил из-за пояса пистолет. Зачем он это сделал, Майк и сам не знал, но оружие сразу придало ему уверенности.

Он зашагал быстрее, затем перешел на бег, Шило и Гвинет помчались следом за ним. Они с ходу заскочили в самый большой загон, в котором содержались только их лахманы.

Увидев хозяев, седой сторож поднялся с вороха соломы и направился к ним.

— А что, туков не пригоняли? — спросил Майк.

— Сам удивляюсь, — пожал плечами старик. — Только вечером было сорок голов, но их сразу южане взяли.

— Южане взяли, — повторил Гвинет и посмотрел на Майка.

— С этим потом разберемся, — сказал тот, — а сейчас поехали к берегу! Может, узнаем какие-то новости из долины.

Не теряя драгоценного времени, все трое отвязали лахманов и, вспрыгнув на них, погнали скакунов к воротам.

— Эй, а как же седла? — закричал сторож.

— Обойдемся! — ответили ему, и вскоре всадники скрылись за поворотом улицы.

«Опоздали! Опоздали! — стучало в голове Майка. — Нужно было сделать это раньше!».

Он клял себя за то, что не настоял на доставке джипа и скорострельного оружия на остров «барсуков» раньше. Майк, безусловно, сделал бы это, но в записках, которые Морган пересылал с гиптуккерами, говорилось, что все вокруг тихо, «собаки» занимаются только своими делами и даже не думают о перехвате туков.

Морган был опытным человеком, и Майк ему верил, хотя понимал, что и сам старается не думать о возможной трагедии — ведь пока он не тратился на джип и оружие, собственного капитала «барсуков» хватало на оборот и покупку туков.

Майк был рад, что теперь может обойтись без заимствований у банка, однако эта жадность, как видно, теперь вышла ему боком.

Ранние прохожие шарахались в стороны, завидев несущихся по улицам всадников. Дома к окраине становились все ниже, и вскоре показались холмы, покрытые грязно-зеленой растительностью. Между ними, словно песчаная река, вилась дорога, по которой гоняли туков. Оставалось взобраться на вершину одного из холмов, чтобы увидеть бескрайние просторы соляных долин.