Леонид получил весть о том, что персы перешли гору под покровом ночи. На рассвете ее подтвердили наблюдатели, стоящие на вершинах. Стали держать совет. Мнение было почти единогласным — отступать, пока не поздно. Но не таков был Леонид. Тех, в чьих сердцах поселился страх, он отослал прочь. Сам же он — спартанец. Он не оставит свой пост.

Утверждают, что, когда они последний раз ели все вместе на рассвете, царь произнес: «Пусть завтрак ваш будет обильным, о, мужи, ибо обедать мы будем в Аиде!» То, что последовало за этим, и впрямь напоминало ад. Спартанцы вышли в самую широкую часть прохода и построились фалангой. Здесь они приняли последний бой. На каждого греческого воина приходилась почти сотня персов. Но безрассудная ярость оборонявшихся не знала предела. Персы карабкались по горам трупов для того, чтобы добраться до греков… Когда большинство греческих копий сломалось, гоплиты вынули мечи. Леонид пал. За право завладеть его телом развернулась жесточайшая схватка. Четыре раза захватывали его персы — и четыре раза греки отбивали тело своего командира. Плечом к плечу с другими сражался слепой воин Еврит. Перед последней битвой он лежал в лагере, страдая on глазного недуга. Узнав, что персы обошли гору, доблестный спартанец потребовал свои доспехи. И — поскольку он ничего не видел — приказал своему илоту вести его в самую гущу кровавой сечи…

Потом пришло известие о том, что «бессмертные» достигли конца тропы. Греки сомкнули ряды и стали отступать за стену. Они укрепились на невысоком холме над болотистой равниной, который станет их могильным курганом… Построились кругом и приготовились умереть. Персы хлынули через стену темной и мрачной рекой. Попытались забраться на холм — не вышло. Греки защищались мечами, затем в ход пошли руки и зубы… К полудню наступила благословенная тишина.

В то время, когда в Фермопильском проходе пал последний спартанец, персидский флот в полном составе пересек пролив. Греки выстроились на мелководье. Персы попытались окружить небольшую горстку кораблей, но греки рванулись вперед, тараня борта персидских судов. Персы отступали под их натиском, когда пришла трагическая весть об исходе боя в Фермопилах. Сердца бывалых моряков забились сильнее при известии о гибели Леонида. Теперь им нет смысла сражаться. Они снялись и вышли в море…

…Позже, после изгнания персов, на месте гибели Леонида и его соратников была воздвигнута каменная статуя льва и высечены стихи поэта Симонида.

Армия римского консула Марцелла вот уже почти 8 месяцев осаждала Сиракузы. А ведь казалось, для этого не понадобится и недели! 60 пятипалубных судов доставили к стенам непокорного города отборных воинов, до зубов вооруженных луками, пращами и дротиками. Они в мгновение ока сметали врага с зубцов стен. Была придумана и военная хитрость, которой Марцелл особо гордился. С 8 кораблей сняли весла: у одних — с правой стороны, у других — с левой. Связали их попарно бортами и, работая веслами только с наружных сторон, подвели эти гигантские плавучие платформы к городской стене. Самбуки — штурмовые трапы, укрепленные на кораблях, — должны были завершить дело…

«Устройство этого осадного орудия следующее: делается лестница в четыре фута ширины и такой длины, чтобы она при установке достигала верхнего края стены, с обеих сторон ее ограждают и закрывают высокими перилами, потом кладут ее наискось вдоль соприкасающихся стенок связанных между собою судов, так что лестница выступает далеко за корабельные носы. На вершинах мачт укрепляют блоки с канатами. Когда нужно действовать, канат привязывают к верхнему краю лестницы, и люди, стоящие на корме, тянут его на блоке, а другие, находящиеся на передней части корабля, следят за правильным подъемом лестницы и подпирают ее шестами. Как только лестница установлена, воины тотчас с двух сторон взбираются на зубцы или башни: прочие товарищи их следуют за ними по самбуке, надежно прикрепленной канатами к обоим кораблям…»

Так описал изобретение римлян Полибий. Однако установить грозные лестницы нападавшим никак не удавалось. Конечно, их военные механики в своем деле весьма преуспели, но то, что творит этот проклятый Архимед, — и вовсе невероятно! 70 с лишним лет — а голова работает лучше, чему молодого. Его новое изобретение, кажется, способно выбрасывать снаряды на любое расстояние. Корабли были еще далеко от города, когда на них обрушился град тяжелых снарядов и стрел. Все же многим удалось прорваться сквозь обстрел. Теперь снаряды падают в море впустую, позади кораблей. Римляне готовы были торжествовать, но — о, горе! — Архимед пустил в ход меньшие машины. Опять суда, окружившие город, оказались под огнем…

Другие адские создания пресловутого математика поднимались над бастионами и высовывали свои клювы далеко вперед. Они несли огромные камни и груды свинца. Как только самбуки приближались, осажденные, при помощи канатов, поворачивали их вправо или влево, открывая защелку. И вот уже первый корабль разбит в щепки, а доблестные воины беспомощно барахтаются в воде…

Разумеется, римляне тоже не лыком шиты. Архимед проделал в стенах крепости сонмы крошечных отверстий на высоте человеческого роста, чтобы защитники могли, не рискуя, обстреливать неприятеля. Что ж, вот наш ответ Архимеду! Марцелл приказал покрыть корабли специальными плетенками для защиты от стрел. Но и тут его ожидал полный провал. По приказу Архимеда с городской стены опускалась железная лапа, привязанная к цепи. Машинист захватывал нос корабля, опускал вниз другой конец машины и закреплял его неподвижно. Нос задирался кверху, так корабль и оставался стоять — отвесно на корме. До той поры, пока не падал на бок и не погружался в бездну, к ужасу тех, кто на нем находился.

Да, Марцеллу пришлось тяжко. Полный крах всех надежд! Потери огромны, а осажденные глумятся над теми, кто пришел побеждать. И больше всех — этот старикашка Архимед. Похоже, он лично руководит обороной города и всем там распоряжается! Странно, что в таком бедственном положении римский полководец не потерял способности шутить. В хорошую минуту он как-то обмолвился, что Архимед угощает его корабли морской водой, а самбуки с позором прогоняет с попойки палочными ударами… Так позорно и окончилась осада Сиракуз с моря.

Аппий с сухопутным войском очутился в столь же трудном положении. Камнеметальницы и катапульты наводили на римлян ужас. Те же, кто все же решался пробиться вперед, гибли под ударами камней и бревен, падавших сверху. Лапы адских Архимедовых машин поднимали воинов в полном вооружении и с размаху кидали их оземь. Наконец и Аппий отказался от надежды взять Сиракузы приступом. Было принято решение об осаде.

«Римляне оставались под стенами города в течение 8 месяцев, но на приступ идти они уже ни разу не осмеливались. Такова чудесная сила одного человека, одного дарования, умело направленного на какое-либо дело. Вот и теперь: располагая столь значительными силами сухопутными и морскими, римляне могли бы быстро овладеть городом, если бы кто-либо изъял из крепости одного старца. Но так как этот один был среди сиракузян, то римляне не дерзали нападать на город…» (Полибий).