Люди часто слишком остро реагируют, когда собака начинает исследовать их тело в поисках запахов. Приведу случай Барбары Монски, политической активистки, живущей в Уотербери, штат Коннектикут. Она предъявила иск судье Говарду Морагану и его золотистому ретриверу Кодаку, обвинив их в сексуальном домогательстве. Основанием для ее судебного иска стало то, что Мораган часто приводил свою собаку в верховный суд Дэнбери. Монски утверждала, что собака «шпионила или нюхала» у нее под юбкой по крайней мере три раза. Согласно иску, судья был замешан в домогательстве, потому что не предпринимал в связи с этим никаких действий.

Дело слушалось американским окружным судьей Джерардом Гоеттэлем. Он отклонил иск и в данном позднее интервью объяснил, что «невежливость со стороны собаки не является сексуальным домогательством со стороны владельца».

Обиженная и расстроенная Монски назвала решение судьи «столь же оскорбительным, как и нюханье под юбкой».

Для собак, однако, так себя вести не более оскорбительно, чем для нас нажать кнопку воспроизведения на автоответчике, чтобы проверить, есть ли какие-нибудь интересные сообщения. Факт, что один из важных человеческих центров распространения запаха находится между нашими ногами, — всего лишь незначительное неудобство, как считает собака.

Будучи не в состоянии извлечь мало-мальски существенное количество информации из запахов, оставляемых собаками, мы реагируем по крайней мере на одно такое сообщение вполне определенно: можем точно отличить запах щенка До 9 недель от всех других собачьих запахов. Это происходит автоматически, и даже дети обладают такой способностью. Когда я завел своего охотника на уток — новошотландского ретривера Дансера, соседские дети пришли посмотреть на него. Троим из них было от 10 до 12 лет. Одна из младших девочек подняла щенка, прижала к себе и объявила: «Он Даже пахнет как щенок!»

Хотя люди обычно не в состоянии понять, что именно учуяла собака или какой из окружающих запахов она изучает, есть несколько способов, которыми собаки дают понять, что они чуют. Некоторые из них особенно в этом преуспели. Сначала я столкнулся с собаками, способными выразить, чей запах они чувствуют, — это было, когда я служил в армии и обучался в Форт-Ноксе, штат Кентукки. В сельской местности, окружающей Форт-Нокс, было много жителей, обожающих собак, и я познакомился с некоторыми из них. Оказалось, самыми популярными собаками здесь были гончие. Звездой считался красный кунхаунд Гамильтон, прославившийся благодаря своей способности находить и загонять на деревья диких кошек. Именно там я узнал также кое-что о собаках породы крапчато-голубой кунхаунд (или енотовая гончая), которые оказались довольно интересными. И красных, и крапчато-голубых кунхаундов, возможно, разводили, чтобы «получить музыку». Это означало, что они по-разному лаяли на разную дичь. Я не поверил и захотел убедиться в этом сам.

По слухам, здесь проживал баптистский священник, который был владельцем «лучших крапчато-голубых кунхаундов в мире». Его обычно называли — преподобный Джон или просто брат Джон. Однажды в субботу во второй половине дня я отыскал его дом.

Подойдя к дому, я увидел двух из его собак. Они были высокими, с темными носами и черными подрезанными ушами. Шерсть у них в основном была белого цвета с множеством черных пятнышек, рассеянных по спине. Если бы луч солнца упал непосредственно на эти крапины, можно было бы увидеть фиолетово-синие искры, из-за которых собаки, видимо, и получили свое название. Одна из собак, старый кобель, издала предупреждающий лай, затем подошла, чтобы познакомиться; а другая — прекрасная молодая сука — осталась сидеть у крыльца. Брат Джон вышел, услышав лай, и помахал мне.

— Так это вы хотели видеть моих собак?

— Да. Говорят, у вас лучшие крапчато-голубые в стране. Я слышал, они разговаривают с вами, сообщают, на что они охотятся.

Мы расположились на крыльце, брат Джон вынес эмалированные кружки и прозрачную бутылку с небольшим количеством янтарной жидкости. Мы сидели, потягивая нечто вроде местного бурбона, пока он рассказывал о своих собаках.

— Я развожу крапчато-голубых почти тридцать лет. Слежу за тем, чтобы у них был хороший нос, сообразительность и желание охотиться. Но я также развожу их с тем расчетом, чтобы они могли сказать мне, какой запах они почуяли. У меня если собака не поет правильно, она исключается из разведения.

Он указал на старого кобеля и продолжал:

— Вот Зек, он типичен для моего завода. Когда он идет на кролика, то выдает своего рода тявканье с йодлем. Когда идет на белку, то главным образом тявкает, а когда учует енота, то издает в основном йодль. Когда же он идет по следу медведя, то дает такой лай с рычанием, но не очень громко. Если же почует тигра, то по большей части издает высокий, почти писклявый лай. А вот Бэкки, — он передвинулся к суке, которая удобно развалилась на солнышке поблизости, — не ходит на медведей. Когда она чует медвежий запах, то просто стоит и рычит, а отслеживать не станет. Она тявкает и поет йодлем, только если чует добычу, которую может достать. Тем не менее, кота она облаивает совсем не так, как Зек. В конце каждого лая у нее есть небольшое повышение, но не писк, как у большинства моих кобелей. Настоящая музыка начинается, когда они чуют оленей. Я так думаю, они поют как настоящие гончие или как ищейка, потерявшая собственную душу или беглого преступника. Будто они почуяли запах своих собственных, украденных кем-то оленей.

Представители различных генеалогических линий гончих могут иметь свои охотничьи «слова». Красные кунхаунды отличаются от крапчато-голубых, но они, кажется, понимают язык друг друга. Однажды я прогуливался около Браунсвилла, а Стивен преследовал большого дикого кота со своим Гамильтоном — большим красным кунхаундом. Голос Гамильтона, когда он преследует дикого кота, в основном походит на звуки моих собак, когда они охотятся на оленей, только намного более взволнованный и прерывистый. Зек услышал Гамильтона и полетел в направлении его голоса, но издал свой писклявый лай — сигнал охоты на дикого кота. Возможно, собаки изучают диалекты или переводят «язык» других собак.