Гленн наконец отпустил меня. Его лицо засветилось энтузиазмом, который рос с каждой минутой.

— Я принимаю твои условия, Дина. Ты поможешь мне начать жизнь снова. Наверное, вы с Номи правы. Эта комната должна быть разобрана. Вещи Гленды пора убрать с глаз долой и спрятать. Это единственный способ успокоить ее душу.

Мне не понравилось это выражение, но я была довольна, что он изменил свое мнение.

Мы сообщили о своем решении Номи, и она сразу же взялась за дело. А поскольку была суббота и Кейт не пошел в школу, мы привлекли к уборке комнаты Гленды и его.

Я надеялась, что это поможет мальчику избавиться от мыслей о призраке матери.

Мы вчетвером дружно приступили к работе. Гленн принимал в ней самое активное участие. Они с Кейтом принесли из мансарды пустые ящики, и мы упаковывали в них вещи Гленды. Я сама складывала ее платья, не желая, чтобы Гленн прикасался к ним. С некоторой грустью я держала в руках вещи, напоминающие о веселой, яркой, утонченной жизни, которую вела эта, по-своему несчастная, женщина. Странно было думать о тех, кто уже покинул этот мир, тогда как их шелковые и шерстяные наряды продолжали жить.

Гленн сложил в обитую бархатом коробочку драгоценности сестры. Номи перекладывала ее белье тонкой бумагой. Мы решили передать эти вещи местной благотворительной организации, но, пока все не будет организовано, они должны были находиться в мансарде.

Из нас четверых тяжелее всего было, наверное, Кейту. Я перехватила его полный замешательства взгляд, который свидетельствовал о том, что мальчик все еще не мог поверить в то, что его мать ушла навсегда. Он часто поглядывал в сторону огромной корзины с ведьмиными шарами, а когда Гленн и Номи поднялись в мансарду, взял один из них и подержал в руках.

— Как ты думаешь, — заговорил он со мной через плечо, пряча лицо, — Гленн не будет возражать, если я возьму один из них?

Я почувствовала жалость к этому мальчику, ведь он лишился матери, какой бы она ни была.

— Думаю, нет.

Кейт выбрал пурпурный шар и поднес его к свету, падающему из окна.

— Однажды Гленда читала в нем мое будущее, — тихо произнес он. — Она смотрела в него и говорила, что видит все.

Не отрываясь от работы, я спросила, стараясь, чтобы мой вопрос прозвучал небрежно:

— И что же она увидела?

Кейт внимательно смотрел на шар, как будто рассчитывал разглядеть в нем то же, что и его мать.

— Она увидела меня стоящим на вершине с ружьем за плечами. — Он слегка вздрогнул. — Когда Гленда говорила мне это, ее голос становился очень низким и каким-то хрипловатым. Она сказала: «Будь уверен, мой мальчик, твое предназначение — убивать!». Но что произойдет потом, мы так и не узнали. Все как будто заволокло туманом, и она ничего не смогла больше разглядеть.

Я нетерпеливо оттолкнула ящик с платьями.

— Ты слишком зациклился на убийстве, страхе, зле, Кейт. Почему? Неужели такие мысли могут доставить кому-нибудь удовольствие? Только не говори мне, что тебе нравится играть роль Бога.

Он положил пурпурный шар обратно в корзину и вернулся к упаковке ящика с обувью Гленды.

— Хорошо, что мы убираем отсюда все ее вещи. Я бы хотел, чтобы они лежали в плотно закрытых ящиках, а мансарда была заперта снаружи на ключ. Тогда Гленда, наверное, не сумеет выбраться.

Эти слова напугали меня.

— Прекрати! — закричала я. — Ты не веришь во все эти глупости! Номи — старая женщина, и ей это простительно, но не тебе! Гленда покоится на кладбище, и ты это прекрасно знаешь!

— А ты уверена, что все это глупости? — Его голубые глаза потемнели, и я вспомнила, что в этом мальчике причудливо смешались ирландская и шотландская кровь. — Разве ты взялась за уборку этой комнаты не потому, что хотела унести отсюда ее вещи и запереть их, чтобы ей было тяжелее добраться до нас? — спросил он. — Мне кажется, она обязательно должна прикоснуться к чему-то своему, прежде чем войти.

— Войти? — повторила я испуганно. — О чем, черт побери, ты говоришь?

— Разве ты не ощущаешь ее присутствия в этом доме? — крикнул Кейт. — Ее дыхания за твоей спиной, как будто она собирается нанести удар? Гленн говорит, что она обязательно сделает это, если только найдет лазейку.

— Ничего подобного, — сухо сказала я. — Думаю, ты слишком много гуляешь один в лесу. Почему бы тебе не поговорить на эту тему с твоим отцом?

— С моим отцом! — презрительно пробормотал мальчик. — Я заранее знаю, что он только посмеется надо мной.