Шрифт:
Командиры взводов — это тоже были призывники-пиджаки. Поначалу нам было непривычно и трудно. Я вообще не люблю и не умею повышать голос, терпеть не могу отвечать еще за кого-то. А тут — каждый день на публике.
Было много казусов, среди которых — и насмешки сержантов, и вздрочка от командиров. Специально употребил слово «вздрочка», так как нигде более вы не найдете столько прикладных выражений гомосексуальной направленности. Мы иногда шутили — если бы непосвященный человек находился рядом, то он подумал бы о мужеложстве, которое дикими темпами процветает в нашей армии.
Вот типичные выражения (заранее прошу отойти от экранов инфантильных товарищей, жизнь… она ведь не такая, какой ее показывают по телевизору):
«Вот он меня вы…бал!!!» — удовлетворенно, с выражением удовольствия и радости на лице говорит старший прапорщик, выходя от командира части.
«Да мы тебя так задрочим, что очком разговаривать будешь!!!» — покрикивают добродушные сержанты на молодняк.
«Нравится, не нравится — соси, моя красавица», — отвечает, покряхтывая, опытный майор на мои высказывания о том, что мне многое здесь не нравится.
«…бал, …бу, и буду …бать!» — кричу я на жалобы «слонов» о превышении мною некоторых правил уставных взаимоотношений. На самом деле слегка кинул табуреткой в санчасти в ответ на легкий матерок, донесшийся оттуда.
«Я тебя сейчас по…бу, а потом ты меня благодарить будешь», — ласково выговаривает наболевшее капитан дембелю. Кап заставил его починить крышу и отправил пораньше домой.
Многое в армии, при взгляде с гражданской позиции, кажется диким, нечеловеческим и негуманным. Это так. Но когда ты живешь в этой системе, то привыкаешь ко всему происходящему и уже не морщишься, когда «слон» заходит к тебе в дежурку в одних трусах и начинает выяснять отношения. Просто немного превышаешь правила этих отношений.
Но морщишься, когда приходят молодые, и ты сразу наметанным взглядом выделяешь из них тех, кто будет бегать домой, кто попытается повеситься, кто будет стучать на тебя, кто будет плакать по ночам.
Не думайте, что это цинично. Но очень мало по-настоящему мужественных парней среди тех, кто сейчас служит. Приходят инфантильные, ранимые, чувствительные юноши, которые в будущем обязательно порежут себе вены, или будут с запуганным взглядом драить очки, или бегать за самогоном для дедушек.
В чем причина? Только в одном — они воспитаны в неполных семьях женщинами. Я проверял все личные дела. Поражает статистика — 8 из 10 пришедших в армию — парни из неполных семей либо сироты.
С сиротами общаться гораздо проще и приятнее — просто они уже взрослые.
«Домашние пирожки» же не показывают признаков разумности. Дорогие женщины, прежде чем ограничивать свое чадо ото всех бед — подумайте хорошенько.
Или уж ограничивайте, но не пускайте в армию. Пусть безобидный толстенький очкарик будет у вас под крылом лет до 30 и спокойно найдет себе такую же жену-маму. Только знайте — все, о чем думает ваш сын, все его мысли — полное говно. Он не знает о жизни ничего. И зовут его «никак».
Отсутствие мужчины в семье куда более серьезно, чем многие думают. Изначально воспитанный по-женски, он в душе и остается женщиной.
В армии все свойства человека проявляются наиболее остро. Если человек слаб характером и не умеет держать лицо, то вряд ли он будет успешен в армии. Сейчас я говорю о солдатах.
Не обязательно идти в армию, чтобы попробовать себя на прочность. Есть способы гораздо приятнее. Например, снять квартиру и жить там без помощи родителей, чего желаю всем.
Ужасы нашей армии, или Заключительная часть, веселая
Ночью в палату с больными солдатами лучше не заходить. Прежде всего рекомендуется метнуть табурет. При этом ты скорее всего в кого-нибудь попадешь, и обстановка хоть немного, да изменится в твою сторону.
Санчасть у нас находилась на втором этаже штаба. Я дежурным по штабу заступал очень часто. Ничего особо приятного в том дежурстве не было, — во-первых, туда часто заглядывал командир части, и ему нужно было докладывать, а во-вторых, с собой приходилось таскать пистолет, тоже ничего приятного — на боку килограмм неудобного железа. Точнее сказать, 810 граммов с полностью снаряженным магазином.
Удивительно, но я до сих пор прекрасно помню, как с ним обращаться. Собирал и разбирал его практически не глядя, отлично укладываясь в нормативы. С «калашом» я немного запаздывал, но офицерам он особо и не нужен. Чаще всего заступал на дежурства (у нас их называли «наряды») с оружием — то есть помощником дежурного по части — в казарме или вот дежурным по штабу.
В санчасти лежали как больные солдаты, так и ушлые. Ушлые имели подход к медсестрам, больные просто там выздоравливали.
Если туда попадал «дедушка», то в эту ночь приходилось присматривать за вторым этажом особо пристально. Я бы не сказал, что у нас в части вообще была какая-то жуткая дедовщина.