– Нет-нет... и не проси! – Секунд помедлил для усиления впечатления, а потом рассмеялся: – Но я могу его тебе подарить… Не удивляйся, мой друг. Лучше угощайся... Попробуй его вот с этим этрурийским сыром – очень неплохо. Ты должен выпить за здоровье Цезаря десять киафов, по числу букв в его имени ... Ха-ха-ха! – рассмеялся он. – А что до происхождения этого вина… что ж, открою тебе секрет: оно с моих виноградников под Латиной. Ты же бывал там, в моем поместье...

– О да! Восхитительный уголок. Достойный во всех отношениях. И недалеко от Рима.

– Да, замечательное место. Но поместье не такое уж большое – всего сотня югеров. Однако меня устраивает. Знаешь ли, меньше хлопот с землей. Но если возжелаешь отвлечься от городской суеты – нет ему цены! Тебе же известно о странностях старика – я предпочитаю проводить больше времени в стороне от столицы, на свежем воздухе – там, знаешь ли, спокойней спится. Жаль только, что удается это весьма редко, – посетовал он. – Скажи, не правда ли – здесь, в городе, ты впускаешь дневной свет к себе в опочивальню лишь когда пожелаешь того сам?

– Ты прав, Петроний. Я никогда не задумывался об этом.

– Вот видишь! А там, на вилле, это не то, что в городе, мой мальчик. Там просыпаюсь, когда дневной свет сам пробуждает меня. Согласись, жизнь в деревне гораздо естественней городской, а в моем возрасте сие весьма немаловажно.

 Секунд демонстративно по¬кряхтел.

– Это мудро, – оценил Агриппа его наблюдение. – Что же касается преклонных лет, должен признаться, сам иногда завидую твоей форме – не ты ли постоянно выигрываешь у меня в мяч?

– Ты льстишь мне, – пробормотал Секунд, но было заметно, что он доволен.

— Кстати, о вине: что-то не припоминаю, чтобы ты когда-то угощал меня таким.

— Ничего удивительного! Это мой первый опыт в виноделии. Но хочу сознаться: рецепт и, главное, сорт винограда позаимствованы мной у... – Он вдруг спохватился. – Я и так наговорил слишком много! Пусть секрет изготовления останется в тайне, Агриппа. Ведь стоит выдать его – и вся прелесть напитка может исчезнуть.

— Согласен! Не важно, каким способом ты изготавливаешь это вино, но не могу не признать – оно не уступит ни цекубскому, ни бессмертному фалерну, ни аминейскому! Но все же больше похоже на аминейское!

— Ты угадал, лозу мне привезли из окрестностей Сиреона, оттуда, где изготовляют знаменитое аминейское. Но я сам лично совершенствовал рецептуру. Если не возражаешь, я распоряжусь прислать тебе несколько бутылей.

— Что ж, буду твоим должником.

— В этом я и не сомневаюсь, Агриппа.

— Ты как всегда говоришь загадками.

Секунд пожал плечами и обернулся к четверым рабам, появившимся из триклиния с подносами, полными фруктов.

— А теперь изволь отведать фруктов и каштанов из садов Алкиноя, – изрек Секунд и продекламировал: – «груша за грушей там зреет, за яблоком яблоко – смоква, следом за смоквой, за гроздьями вслед поспевают другие...»

— Ты цитируешь наизусть «Одиссею»! – воскликнул изумленный Агриппа. – Я не знал, что ты так хорошо знаешь великого Гомера... Как приятно общаться с образованными людьми – их так мало осталось в городе!

— Это чистейшая правда, мой друг, образование нынче не в моде...

Друзья еще долго пили вино, закусывая инжиром и фруктами, и неспешно беседовали. Беседа их протекала с глазу на глаз, и они старались говорить так тихо, что разобрать в деталях, о чем шел разговор, не было ни малейшей возможности.

 Солнце уже проваливалось за Тибр во впадину между Авентинским и Палатинским холмами, когда Агриппа покинул сей гостеприимный дом.

Взлетно-посадочная полоса аэродрома рассекала подмосковный лес серым шрамом.

Небольшой военно-транспортный самолет весь в бурых кляксах по болотному фону защитной маскировки коротко взревел движками и неуклюже подпрыгнул в насупленное небо. Сразу после взлета пилот переложил на правое крыло и машина, похожая из-за камуфляжа на гигантскую крылатую ящерицу, совершив разворот на сто восемьдесят, начала медленно карабкаться на следующий эшелон.