– Вечером сидим на кухне, – рассказывал Славка, – я им объясняю, какая это невкусная и дорогая вещь – ананас. Тут Женька и выложил мне тысячную купюру. Где взял? Нашел. Ну, я его, понятное дело, за ухо: где нашел? У тебя, говорит, на работе.

– С такими детьми не пропадешь, – весело сказала Васька.

Мы просидели на уютной Славкиной кухне до поздней ночи – за это время умудрились умять необъятный хозяйский пирог, выпить литров десять чая, обсудить личную жизнь всех общих знакомых и даже внешнюю политику Северной Кореи... Однако все наши попытки закинуть удочку насчет Погодина или Стабфонда Славка игнорировал, причем очень профессионально. Пришлось отступить.

Залезая спать в мягкую душистую постель, которую нам приготовила домовитая Маша, я философствовала:

– Давай бросим к чертям работу, будем дружить домами, печь пироги...

Томная Васька лишь сыто рыгнула в ответ и отключилась.

Меня мучили кошмары – снилось, что огромный слон уселся мне на живот и начал на нем подпрыгивать и хохотать. Разлепив глаза, я поняла, что это реальность – на мне восседал мальчишка лет пяти и заливался счастливым смехом:

– Едем-едем далеко на лошаааадочке!

Вчерашний пирог в моем желудке подпрыгивал вместе с сумасшедшим ребенком.

– Слезай, а то я тебя заблюю, – прохрипела я.

– Ух ты! – Такая перспектива явно привела мальчишку в восторг.

– Где мама-папа?

– Мама гуляет с Лизкой, а папка усел на лаботу, казал: эти две тетеньки – васы прекрасные няни! Сто такое няня?

У меня затрещал телефон. Это был «папка».

– Даш, – начал он издалека, – ты любишь детей?

В этот момент его сынишка рисовал фломастером каракатицу на Васькиной ноге.

– Как тебе сказать, – задумалась я на секунду, – безумно.

– Я так и думал. Только тебе я могу доверить самое дорогое, что у меня есть. Мы тут с Машей решили устроить себе романтический обед, ждите к вечеру, вы уж присмотрите за нашими буратинами...

– Это нечестно...

– А я, когда вернусь, расскажу вам сказку про то, как пьяный дурак на волшебном самолете летал да не разбился... И скажи еще спасибо – мелкую нам удалось сплавить моей сестре.

Проснувшаяся Васька уже несколько минут безучастно наблюдала, как ее нога превращается в детский комикс. Через закрытую дверь было слышно, что по коридору кто-то ездит на велосипеде, судя по крикам, уже имелись жертвы. Мы с Василисой переглянулись, вздохнули и смирились с судьбой.

Завтрак прошел без приключений – все трое ребятишек безропотно съели яичницу, – если не считать телефонного звонка Капышинского. Он сухо сообщил, что очередная поездка в Москву приравнивается к побегу, но в данный момент Гарик обрабатывает коньяком одного советника президента и дозвониться до шефа невозможно. Затем Капа ядовитым тоном пожелал нам повеселиться в столице, добавив, что уже выслал на нашу почту десяток-другой материалов, которые надо срочно отредактировать, и посоветовал обратить особое внимание на новое творение Пеночкина – по словам Капы, это был настоящий шедевр театра абсурда.

Мы тут же побежали к компьютеру. Материал Юрия Пеночкина назывался «В ожидании него...». Этого нам хватило на десять минут безудержного веселья. Дальше – больше.

– Кандидату Петрову ежедневно приходят мешки писем от избирателей, – цитировала Васька, – пересказывать их бессмысленно и не всегда интересно. Впрочем, среди писем есть и глубоко личные – например, просьба помочь решить проблему бесплодия...

– А я читаю сейчас материал журналиста из какой-то деревушки, и ты знаешь – очень хорошо, даже запятые правильно расставлены. Ну откуда в Северске берутся такие пеночкины?

Размышляя о парадоксах профессии, мы уселись за работу. Дети шумели где-то в глубине квартиры. А потом все трое заявились к нам в комнату. Присели на диван и захлопали одинаковыми ярко-голубыми глазами, преданно глядя на нас. Для завершения образа им не хватало только крылышек. Это настораживало. Но мы с Василисой продолжали строчить, я писала заметку о религиозном празднике в мусульманской общине с намеком на то, что мама Петрова была родом из Татарстана.

Минут через десять детишки заскучали и потребовали чаю с шоколадом. Васька на две минуты оторвалась от ноутбука и торопливо сбегала за чаем. Старший ребенок, поминутно отхлебывая из чашки, встал рядом со мной. Он ничего не делал – только молча и внимательно смотрел на монитор. Прошло минут пятнадцать, а диспозиция не менялась. Это напоминало китайскую пытку: над головой осужденного устанавливали краник с медленно капающей водой. Проходили часы, каждая капля попадала в одно и то же место на темечке – и человек сходил с ума.

Вдруг что-то произошло, неловкое движение руки – в общем, половина чужого чая оказалась на клавиатуре. Запахло горячим сахаром, проводами и большой бедой. В это время другой братец шакалил в Васькиной сумке и что-то запихивал себе в карман. Третий отпрыск тихой сапой разбирал на части мой мобильник.

– Руки на стол! – крикнула я в отчаянии. – Не двигаться! Убью!

Братья-разбойники послушно уселись рядком: один с пустой кружкой в руках, другой с моим мобильником, у третьего оказался Васькин калькулятор.