Взгляд Жоры остановился на вывеске, висевшей над соседним с «ПромРоссичем» входом в то же здание. «Ресторан Mon Bijou» — гласила она.

Так и не поставив перед собой никакой конкретной цели, Жора через минуту раздумья двинулся к ресторанному подъезду.

Обеденный зал заведения «Мон Бижу» напоминал зал зрительный какого-то небольшого старинного театра. Бар и входы — наружу и кухонные — находились там, где в театре находится сцена. Перед ними размещалась овальная площадка с несколькими столами. Овал был окружён линией посадочных мест, имитировавших зрительные ложи. Прямо над ними шёл второй этаж столиков.

В зале царил полумрак. Когда Жора к нему привык он смог, однако, довольно быстро различить светлый костюмчик шефини в одной из лож первого этажа.

— Вы заказывали? — с улыбкой вопросила возникшая из полумрака администраторша.

— Нет. Но вы просто обязаны меня выручить! Сегодня же день защиты детей, верно? — быстро заговорил Катюшин. — У меня племянник, ну, то есть, сын сестры, вы понимаете. У него сегодня день рождения. Плюс ко всему. А сестра в отъезде. Так вот,

— Ну, хорошо, — уступила администратор, не дослушав Жорину импровизацию до конца, — думаю, я смогу вам помочь. Вон то место, на галёрке, вас устроит? — и она указала на столик прямо над ложей, где сидели Вероника и брюнет.

— Даже не знаю. Наверное, да. Жора попытался изобразить на лице неполное удовлетворение. Своего рода, возникшее сомнение и тут же найденный компромисс средствами мимической мускулатуры.

У него получилось.

Заняв место за столиком, Жора немного успокоился. Просмотрел богатое меню и заказал радужную форель под соусом из белого вина. И роскошный торт-мороженое. («Для племянника, — пояснил Катюшин. Как появится мальчишка лет десяти — прошу проводить ко мне»).

Никакого плана дальнейших действий у Жоры всё еще не было. Хотя цель становилась всё более понятной. Постараться узнать, о чём говорят собеседники в нижней ложе.

В принципе, он даже слышал отзвуки их голосов. Но о чём конкретно идёт речь понять так, невооружённым ухом, было невозможно. Жора взглянул на часы в своём мобильном и тут ему в голову пришла новая мысль.

«Здесь же есть диктофон! Вот только как его использовать?».

Он посмотрел за ограждение вниз. Но так даже заглянуть в нижнюю ложу было нельзя. Над входом в неё висел козырёк. Стало быть, этот путь не годился.

Жора повернулся к стене позади себя. Она была задрапирована тяжёлой бордовой портьерой. Между портьерой и полом Катюшин заметил узкую щель. Телефон мог вполне в неё поместиться. Но опускать его так, в открытую?

Тогда Жора решился и сделал следующий шаг. Зубчатым лезвием своего столового ножа он быстро распилил плотную ткань портьеры и проделал в ней щель, сантиметров в десять длиной. После этого Катюшин снял со штанов поясной ремешок, нашёл и включил в мобильнике функцию диктофона, а затем затянул на гаджете ремнём узелок.

«Что я делаю, что? Это я, вообще?» — спросил он себя в этот момент.

Да, это был он, Георгий Катюшин. Кто же ещё? И этот самый Георгий в следующую секунду сунул ремень с мобильником на конце в щель на портьере. Затем он стал потихоньку опускать ремёшок вниз.

Далее он себе уже больше не удивлялся.

Чуть позже принесли форель.

— Мороженое когда подавать? — спросил официант.

— Минут через пятнадцать, — оценив объём предстоящей операции по поглощению рыбы, ответил Жора. Про «племянника» он не вспомнил.

Теперь ему стало её немного жаль. Когда уже потом, вечером, дома, проснувшись после нескольких часов глубокого сна, Жора ещё раз прослушал получившуюся запись, ему стало её немного жаль. Не запись, конечно, а шефиню.

В целом, запись была паршивая. Очень сильно фонило, большинство слов, фраз и предложений получились неразличимы. Но кое-что, и довольно многое, понять было можно.

Во-первых, шефиня сказала про то, что о приезде брюнета узнала от кого-то из общих знакомых.

Потом брюнет ругал местную погоду, а шефиня её защищала. («А что, нормальный арский доЖДь, а не этот ваш, писклявый московский доЩЩЩь…»).

Потом брюнет ругал местную авиакомпанию, а шефиня её защищала. («Прекрасно летают, и в Гоа, и во Франкфурт, и куда хочешь ещё…»).

Потом брюнет, его, кстати, тоже, как и хозяина, звали Игорем, ругал местные гостиницы, а шефиня их защищала. («Вот, «Сабантуй Инн», пожалуйста. Прямо в лесу, над рекой. И персонал вышколенный. И от центра недалеко.»).

Потом Игорь, брюнет, ругал архитектуру офисного здания «АРАЛа», а шефиня её защищала. («Это тебе не турки с хорватами, а бюро самого Норманна Мейлера.»).

Потом Игорь ругал Алибаева, а шефиня его защищала. Но при этом говорила о своём желании что-то в жизни своей поменять. («Хочется расти дальше. А вот куда расти дальше — неясно. Может статься, пора уходить?»).