Она помолчала, меряя меня лютым взглядом, затем вытерла ножи о ближайшего убитого и вложила в ножны. Я осторожно приблизился, увидел, что из-за того, что она сражалась, широко расставив для устойчивости ноги, одна из стрел нападавших попала ей во внутреннюю сторону бедра. Кровь и сейчас вытекает из раны струйкой темной крови, я едва не залечил рану тут же, но вместо этого сказал торопливо:

– Леди Джильдина, быстро ложитесь. Я осмотрю рану и перевяжу.

Морщась, в глазах сомнение, могу ли я вообще перевязывать, она легла на спину, ее пальцы ловко расстегнули ремень, я помог ей стащить брюки. Она осталась в жилете. Из жилистого бедра, где одни тугие мышцы и ни капли женского жирка, торчит обломанный наконечник стрелы, а саму стрелу бодибилдерша, конечно же, обломила в бою, чтобы не ме shy;шала.

– Ого, – сказал я. – Лежите спокойно, сейчас я вытащу эту дрянь…

Она скривилась, спросила строго:

– Ты в самом деле умеешь?

– Да, – ответил я бодро. – Прошел начальный курс полевого лекаря. Потерпите, сперва будет больно…

Я медленно ввел кончик ножа в рану, подцепил там наконечник. Скрежетнуло, я попробовал тащить, но сорвалось, я сцепил зубы и повторял и повторял попытки, пока не сумел поддеть снизу. Наконечник начал подниматься, я сунул пальцы в рану и, вцепившись в него, вытащил наружу.

Она лежит белая как мел, смотрит в пространство. Я сосредоточился, мне нужен здоровый партнер, но и залечить рану нельзя, выдам себя сразу, нужно пройти по лезвию бритвы… С первой попытки ничего не получилось, слишком осторожничаю, со второй и третьей – тоже, затем кровь перестала сочиться, края раны сомкнулись, на них образовался безобразный ком засохшей крови.

Она проговорила медленно:

– А в самом деле…

– Что?

– Стало легче, – сообщила она.

– Только не шевелитесь, – предупредил я. – Я убрал наконечник, вот он, посмотрите… остановил кровь, но рану нельзя даже щупать. И вообще не тревожить, а то разойдется, кровь хлынет снова. Лежите, просто лежите…

Она замолчала, а я, отерев пот, заметил наконец, что мускулистые ноги широко раскинуты, сама она, оставшись в кожаном жилете, ниже обнажена от пояса и до сапог. Тело белое, как у шведки, совершенно не целованное солнцем.

На животе два белых шрама и еще один – багровый. Я осторожно коснулся кончиками пальцев:

– Это недавно?

Она помолчала, прежде чем ответить:

– Да. Пустяк.

– Неглубоко?

– Я же говорю, царапина.

Я погладил живот, мышцы инстинктивно напрягались, принимая форму красивых квадратиков. И не шести классических, как на фото знаменитых бодибилдеров, а целых восемь, ровных и безукоризненно размеченных. Вздохнув, я отодвинулся и вытащил из сумки огниво.

Она поднялась, быстро натянула брюки. Щелкнула пряжка ремня. Снова собранная и деловая, не глядя на меня, перевернула одного из нападавших на спину. Я ощутил ее взгляд на моей спине.

– Не хочешь посмотреть, что в сумках тех, которых ты убил?

– Это вы убили, – снова сказал я. – И вся добыча – ваша.

Похоже, я ответил правильно. Ее раздражение медленно улеглось, я чувствовал, как обшаривает ближайшие трупы. Я начал чиркать кресалом по камню. Она зашла с другой стороны, ее презрение стало настолько ощутимым, что я опустил руки.

– Что-то не так?

– Дурак, – сказала она с отвращением. – Кто ж так разводит огонь?

– А как?

Не меняя выражения лица, она протянула руку и растопырила пальцы над хворостом. Ничего не происходило, затем она процедила сквозь зубы несколько резких слов. Вспыхнул огонек, начал лизать сучья. Она убрала руку, лицо чуть расслабилось.

Я раскрыл рот.

– Волшебство?

Она поморщилась.

– Какое волшебство? Здесь все так умеют.

– А я не умею, – сказал я потерянно, спохватился, что скрываю свое умение зря, но теперь признаваться уже поздно.

Не отвечая, она пошла к тому, что пытался бежать. Я поглядывал искоса, как обшаривает труп, перекладывает смародерненное в свою сумку. Та разбухла так, что верблюду разве что тащить, а когда Джильдина вернулась, я обратил внимание, что ее лицо побледнело и осунулось. Ярость схватки ушла, теперь дают о себе знать ссадины и ушибы.

Грудь и лицо ее забрызганы кровью, я вдруг подумал, что там может быть и ее кровь, сказал с предельной заботливостью преданного слуги:

– Леди Джильдина, вас лупили и по спине дубинками.