Помимо «Латинского квартала», где селились в основном юристы, естественники и словесники, привлекательным для малоимущих студентов-медиков был район Грачевки и близлежащей Рождественки. Из-за обилия двусмысленных заведений с красными фонарями это место не привлекало приличную публику, зато квартиры здесь были дешевы. К тому же неподалеку находились Екатерининская больница и университетские клиники, в которых студенты проходили практику, так что выгода была сплошная и очевидная. В молодые годы пожить здесь довелось и студенту-медику Антону Чехову, сменившему на Грачевке несколько адресов.

В середине века к университету начали прибавляться в Москве другие высшие учебные заведения и армия студентов возросла многократно.

Теперь в Москве имелось и Высшее техническое училище, студенты которого оккупировали под жительство в основном Покровскую улицу (нынешнюю Бакунинскую) и Консерваторию, в которой учились не только молодые люди, но и барышни. Эти селились чаще на Большой Никитской и в прилегающих переулках. Возле Мясницкой (хотя и не только здесь) находили себе пристанище воспитанники Училища живописи, ваяния и зодчества.

Поначалу очень оригинальным вузом, впитавшим многие идеалистические воззрения 1860-х годов, была основанная в 1865 году Петровская земледельческая и лесная школа, вскоре получившая статус академии. Разместилась она в нескольких верстах от Москвы, в бывшем имении графов Разумовских — Петровско-Разумовском, где имелись огромный парк, множество прудов и остатки графской роскоши в виде оранжерей, павильонов, гротов и т. п.

Создатели академии исходили из того, что высшее образование стремятся получить сплошь люди идейные и сознательные, желающие принести максимальную пользу обществу, и потому ее устав предусматривал прием всех желающих, без экзаменов и аттестатов. Лекции были общедоступными; кроме постоянных слушателей могли ходить и посторонние, внося символическую плату в 16 копеек за лекцию. Переходных экзаменов не было, только выпускной экзамен для лиц, желающих получить диплом. Сдавать выпускной можно было в любые сроки, хотя вообще курс предусматривался трехгодичный. На студентов в целом смотрели, «как на граждан, сознательно избирающих круг деятельности, и не нуждающихся в ежедневном надзоре» [374] .

Результаты подобного либерализма не замедлили сказаться. «В академию налетели отовсюду лентяи, не одолевшие в гимназии бездны премудрости, помещичьи сынки, выгнанные из низших классов, которым родители пожелали наиболее легким способом дать звание студентов. (…) В парке, по уединенным дачам в лесу, над прудами, в весенние и летние ночи от зари и до зари гремели песни, шли попойки, и Москва была полна рассказами о необыкновенных выходках петровских студентов, вроде, например, внезапного появления перед публикой, гуляющей по главной аллее парка, какого-нибудь гуляки, выходящего из пруда в костюме Аполлона Бельведерского. Отсутствие контроля и принуждения привело к тому, что некоторые студенты экзаменовались много раз, зная лишь часть курса, в надежде на то, что, наконец, попадется счастливый билет… Идеалисты профессора, участвовавшие в создании устава, не находили теперь аргументов в его защиту» [375] .

Помимо лентяев и бездельников всех мастей в академии оказалось и немало опасных радикалов. Не прошло и четырех лет после основания заведения, как здесь произошло потрясшее всю Россию преступление. Зимой 1869 года на льду одного из прудов местными крестьянами было найдено тело здешнего студента И. Иванова, убитого, как вскоре выяснилось в результате расследования, несколькими членами революционной организации «Народная расправа» во главе с Сергеем Нечаевым. Большинство входивших в «Народную расправу» были студентами-петровцами. Этот случай привел к полному пересмотру устава академии, и он был приближен к уставам других вузов, но, надобно сказать, революционность из петровских студентов и потом никуда не делась и они оставались самыми активными участниками подполья, а потом и революционных событий 1905 и 1917 годов. Этому способствовали и состав студентов — преимущественно провинциалов и разночинцев, и местоположение академии — на отшибе, вдали от города, так что студенты по большей части варились в собственном соку, и обилие глухих и уединенных мест в прилегающем парке, позволявших без помех проводить сходки и вести революционную пропаганду.

Жили студенты-петровцы тут же, рядом с академией, снимая в окрестностях маленькие дачи или находя жилье в так называемых Выселках — небольшой слободке за прудом и плотиной.

Пока местные жители — огородники и фабричные — не привыкли к присутствию студентов, между ними существовала постоянная вражда, нередко разрешавшаяся многолюдными драками. С течением времени вражда поутихла, но «героические предания» о былых побоищах вошли в студенческие анналы и неизменно сообщались всякому первокурснику академии.

В Москву петровцы выбирались не часто: дорога до города была длинной и небезопасной — через еловый и сосновый лес, по шоссе, мимо дач, через пустыри, на которых «пошаливали», а о том, чтобы не идти пешком, а доехать на извозчике, большинство петровцев и мечтать не смели. Но и они ходили и в театр, и просто так, погулять, поэтому являлись полноценной частью московского студенчества. Впрочем, в Москве петровцев недолюбливали, как пришлецов, а с университетскими у них вообще был постоянный и непреодолимый антагонизм.

В конце столетия парк Петровской академии, в то время полностью открытый для публики, стал превращаться в популярное место прогулок «Оно поспорит с Нескучным своей красивостью, просторами, чудесными липовыми аллеями, обширным прудом, почти озером, — писал П. Д. Боборыкин. — Публика, собирающаяся по вечерам, всего больше в воскресенье, какой бы ни был ее наплыв, все-таки не лишает этого прекрасного парка тишины для ищущих уединения. Прогулка пешком из Петровского парка в Академический, все время лесом, сама по себе предмет удовольствия для городского жителя. В будни в тихое после обеда время или в лунные ночи парк Петровского-Разумовского — чудесное место. И вся жизнь кругом: студенты Академии, катанье на лодках, часто пение хором, молодой смех, живые разговоры в тени развесистых лип»… [376]