Прошло несколько десятилетий, прежде чем на образование стали обращать больше внимания. Мальчиков стали отдавать учиться в коммерческое училище или городские школы (популярно у просвещенных купцов было немецкое Петропавловское училище); девочкам, как правило, давали лишь уроки элементарной грамотности и «манер». Некоторые недолго учились в пансионах. Полноценное образование женщинам в этой среде давали редко: считалось, что с приданым возьмут и неученую. Как правило, купеческая дочка «знала первые правила арифметики, умела кое-как с грехом пополам справляться с буквой „ять“, и нельзя сказать, чтобы с достаточной ясностью могла себе представить разницу между Китаем и Турцией» [151] .

Лишь после реформы детям стали давать образование не только в коммерческой академии, но и в университете, а купеческие дочери заговорили по-английски и заиграли Шопена.

Служащие в купеческом деле составляли его неотъемлемую часть и были постоянным источником пополнения купеческого сословия.

Делились такие служащие на три категории: мальчики, молодцы и приказчики, представлявшие собой три ступени в купеческой карьере.

«Жить в мальчиках» начинали, как правило, подростки лет 13–15 (хотя встречались в этой категории и вполне взрослые люди). В учение их отдавали родители, заключавшие с хозяином-купцом «условие»-договор, обычно лет на пять. В начале XIX века еще была широко распространена практика, когда мальчиками в чью-нибудь лавку или в амбар поступали на общих основаниях сыновья купцов и так приучались к делу; позднее большинство мальчиков выходили из мещанской и крестьянской среды.

Такой мальчик становился почти полной собственностью хозяина и особенно первое время им помыкали все домашние — и хозяева, и прислуга, и молодцы, и приказчики, и даже старшие мальчики. На плечи ученика ложилась вся тяжелая работа: принести или привезти воды из «бассейни», нарубить дров, топить печи, чистить платье и сапоги всем домашним, помогать кухарке, ходить с ней или с хозяйкой за провизией, нянчить хозяйских детей, бегать с поручениями, колоть сахар, прибирать в лавке, при необходимости служить грузчиком и т. д. и т. п. Он был у всех на побегушках, но при этом работал и в лавке, а по вечерам еще должен был доставлять по адресам покупки.

Мальчики «обязаны были стоять у дверей, не смея присесть, и должны были зазывать покупателей. Доставалось им главным образом зимой: они зябли на морозе, и щеки их были всегда отморожены… Кроме того, каждый считал необходимым к мальчику „руку приложить“, начиная с хозяина и кончая простым рабочим парнем и „трещали зубы“ мальчиков… Это называлось „ученьем добру“… Что мальчики терпели, и сказать трудно!» [152] — вспоминал П. И. Богатырев. В таких условиях мальчики постепенно учились повиноваться и проникались купеческой этикой, а потом, на следующей стадии ученичества, научались и повелевать.

Жалованье мальчикам не полагалось. От хозяина шли харчи — обычно чай и хлеб с колбасой и остатки от обеда (пустые щи и гречневая каша), кое-какая одежонка и иногда небольшие «праздничные» — копеек 10–15 по воскресеньям «на пряники». Жили мальчики в хозяйском доме; специального помещения им не полагалось — спали по углам на войлоке. Регулярных выходных и отпусков не давали: лишь в большие праздники хозяин мог позволить сходить на гулянье под балаганы.

Расторопный и способный мальчишка, присматриваясь к делу и приобретя профессиональные навыки, иногда и до истечения оговоренного срока производился в следующую категорию — в молодцы, то есть в младшие приказчики. Молодец за выполняемую работу получал небольшое жалованье (сперва 12 рублей с полтиной, а потом так и все двадцать), его не изысканно, но сытно кормили, он имел по воскресеньям выходные дни, на Пасху и Рождество на неделю ездил в отпуск к родным. В то же время жить он продолжал в хозяйском доме, где делил со своими товарищами общую комнату — «молодцовскую», в воскресенье обязан был являться домой не позднее одиннадцати часов и не имел права жениться.

«Хозяин не только поучал („молодцов“), но иногда и „учил“, держал подчиненных в страхе и благочестии, „гонял“ их к церковным службам и считал себя благодетелем» [153] .

Часто именно на стадии «молодца» торговый человек начинал сколачивать собственный капиталец. Тут в дело шли и экономия, и обсчет, и обвес покупателей, и даже знакомство, в отсутствие «самого», с хозяйской кассой.

Ко всем подобным уловкам и покупатели, и хозяин относились довольно терпимо. Существовали, можно сказать, некие неофициальные, но всеми признаваемые «нормы» обмера и обвеса и пределы мелких краж, и до тех пор, пока начинающий капиталист этим нормам следовал, окружающие помалкивали. Покупатель-москвич почти всегда учитывал этот маленький налог в пользу приказчика, отправляясь за покупками, и вместо того чтобы взять, к примеру, 17 аршин ткани, брал 20, зная, что в куске все равно будет недостача: если взять 17 аршин — получишь 15 с половиной. Лишь превышение «нормы» вызывало возмущение, и в этом случае и покупатель поднимал шум (и старший в лавке становился на его сторону), и хозяин вправе был обвинить служащего в воровстве и принять к нему суровые меры, вплоть до изгнания из дела.

Добытые таким образом деньги «молодец» потихоньку пускал в коммерческий оборот и к моменту обретения статуса полноценного приказчика частенько мог уже похвастаться маленьким состоянием в сотню-другую рублей.

Приказчик, в отличие от молодца, подчиняясь хозяину в делах, обретал известную самостоятельность: он получал довольно хорошее жалованье, жил на собственной квартире своим хозяйством, мог обзаводиться семьей (особенно выгодным вариантом была женитьба на хозяйской дочери) и даже мог перейти на другое место. Собственные обороты его росли; полученное за женой приданое округляло капитал, и через несколько лет, достаточно разбогатев, он нередко сам записывался в купеческую гильдию и открывал собственное дело.

Конечно, везло не всем, и в купеческом мире всегда было достаточно взрослых и даже пожилых приказчиков, которые не стремились или не умели выйти в купцы и всю жизнь оставались у кого-нибудь в услужении. Приказчики-ветераны высоко ценились в торговом мире. Хозяева безусловно им доверяли, советовались и относились подчеркнуто уважительно: здоровались за руку и называли по имени-отчеству.

Уже в 1786 году был открыт Купеческий клуб, помещавшийся сначала на Ильинке, а с 1839 года — на Большой Дмитровке. (Позднее, уже в начале XX века клуб переехал на Малую Дмитровку, в специально для него сооруженное здание — нынешний театр Ленком.) Устроен он был по подобию дворянских клубов, имел старшин, постоянное членство, взносы, хороший ресторан и пр., со временем посещался, помимо собственно купечества, также средним кругом дворянства. Главным занятием членов была карточная игра, но устраивались в клубе и регулярные светские мероприятия — балы, маскарады, концерты и пр.