За стеной полыхнуло, некоторые пятна темнеют, другие сразу исчезли. Демоны ретируются, ничего не выторговав, только могучий, как утес, огненный демон все еще переминается с ноги на ногу. Я видел, как ему не хочется уходить, с ним еще с десяток монстров. Им все еще кажется, что сдамся на их уговоры, но человек - тварь злобная и мстительная, я все время помню, что эти гиганты не пришли на зов крохотного Серфика, а со мной плечо в плечо сражались демоны намного мельче и слабее.

Еще двое исчезли с короткими хлопками воздуха, словно скоростные самолеты преодолевали гиперзвуковой барьер. Огненный тоже как будто изготовился к прыжку в свой мир, но резко остановился. Чудовищная башка повернулась в мою сторону.

–  А что… - проговорил он, - если я просто назову тебе свое имя…

Его передернуло при этих словах, я как будто-то ощутил этот ужас снова оказаться в полной власти человека и жить в ледяной пустыне, каким им кажется этот мир.

–  И что?
– спросил я.
– Зачем мне это?

–  Моим хозяином станешь ты.

–  Не интересуюсь, - ответил я непреклонно, хотя внутри пискнула и завозилась моя подленькая душа.
– Мне это не требуется. Это нужно вам? Это ваши проблемы, ребята! Поезд ушел, у вас был шанс. А теперь лесом или чем там у вас ходят, но я желаю вам счастливой дороги отсель. Я уже сказал, не стремлюсь быть демоновладельцем. У нас даже работорговля с какой-то дури запрещена демократами. Хотя можно бы хоть кошатников…

Он договорил:

–  Позовешь, когда понадоблюсь. Но если будешь знать мое имя, то моим хозяином не может стать другой. Это значит - не сможет вызвать и поработить!

Неясные тела демонов задвигались, переходя из формы в форму. Кроваво-красное море пошло волнами, появились оранжевые смерчи, воронки, гул стал слышнее, по стене пробежал морозный узор, тут же сменился багровыми потеками расплавленного металла.

Я отступил, вдруг да все-таки прорвется в комнату, развел руками, но голосок мой подленький дрогнул вовсе не от страха:

–  Ну, если это будет выглядеть не как порабощение, а, напротив, защита от других, более властных натур… гм… вообще-то я всегда был склонен к возвышенным гуманитарным акциям. Эгалите, либерте… э-э… словом, марсельеза и всеобщая декларация прав. Но все равно, не задаром! Повторяю, если задаром - это будет выглядеть предательством по отношению к тем, кто за либерте проливал свою и чужую кровь на баррикадах.

Огненный воскликнул, как могла бы вскрикнуть лесопилка:

–  Ты согласен, человек?

–  При определенных условиях, - ответил я.
– Что-то у меня чувство такое, что пользуетесь моей добротой и гуманизмом по полной программе, а я только стыдливо хихикаю да стесняюсь. Ну ладно, пользуйтесь, пока я добрый… Хорошо, договорились!

Огненный сказал торопливо:

–  Мое имя Кешатетр-сто семьдесят четыре минус два зэт. Ты мой хозяин, я слушаю только тебя и повинуюсь только тебе. Твоя воля - моя воля. Скажешь умереть - умру.

Он застыл, и я увидел, как его пылающая фигура поблекла. Сейчас это в самом деле бездумный механизм, созданный слепо выполнять приказы. Остальные демоны смотрели на него с ужасом и жалостью.

Я сказал громко:

–  Кешатетр-сто семьдесят четыре минус два зэт!… Предстань перед своим повелителем!

В зале полыхнуло жаром, демон появился в самом центре уже по эту сторону стены. Голова склонена, как у готового к атаке быка, потому что уперлась в потолок. Он выглядит злым и готовым к нападению, но я перевел дух и сказал:

–  Кешатетр-сто семьдесят четыре минус два зэт!…

–  Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель, - произнес он покорно.

Я сказал громко:

–  Во-первых, имя твое отныне - Кеша, а то язык сломаю. Запомнил?

–  Да, повелитель.

–  Я твой хозяин, - сказал я властно, - отныне подчиняешься мне и только мне. Если кто-то из чародеев отыщет твое имя и произнесет его… хоть старое, хоть новое, громко, шепотом или как-то иначе, останешься к нему глух. А сейчас отправляйся в свой мир, наслаждайся жизнью… в смысле, существуй в радости. Когда понадобишься, я соизволю изволить повелеть явиться. В смысле, предстать.

Он ликующе вспыхнул и с четким хлопком воздуха исчез. По ту сторону стены началось буйство красок, фейерверки, закружились звездные галактики. У меня закружилась голова, что у них за геометрия, смотреть невозможно, нельзя же, чтоб в малом помещалось большое, а здесь это постоянно…

Ушей коснулся свистящий шепот:

–  Господин, мое имя - Ацетатль Цетлинбиопорокс…

–  Какой ужас, - сказал я.
– За такое имя пороть родителей нещадно! На самой грязной конюшне. Даже если самые что ни есть маги. Ацетатль Цетлинбиопорокс, явись черед мои светлы очи!…

В зале возник черный смерч, бешено завертелся, но, как и огненный демон, который ничего не сжег, так и этот и шторами не шевельнул, даже пламя свечей не колыхнулось, просто чудо, что за самоконтроль.

–  Будешь Гошей, - сообщил я.
– Возвращайся, наслаждайся жизнью. Надо будет - свистну.