Весной 1708 г. Булавин, перезимовав близ Запорожской Сечи, вновь появился на Дону. Численность его отряда быстро росла, и Петр, почувствовав серьезную угрозу, отправляет на Дон брата убитого в прошлом году Юрия Владимировича Долгорукого, Василия Владимировича, вооружив его еще более высокими полномочиями: городки «жечь без остатку, а людей рубить, и завотчиков на колесы и кольи, дабы сим удобнее оторвать охоту к приставанью воровства у людей, ибо сия сарынь (сволочь. — Н. П.) кроме жесточи; не может унята быть».

Устрашающими указами, а их царь подписал несколько1, Петр намеревался погасить пламя восстания в самом его зародыше, ибо отправлять на Дон значительные воинские подразделения в то время, когда неприятель пересек границу для вторжения в Россию, не входило в его расчеты.

Между тем восстание успешно развивалось, отряды Булавина пополнялись новыми повстанцами. И хотя среди них были, помимо донских казаков, казаки Запорожья, бурлаки и крестьяне соседних с Доном уездов, восстание в своей основе являлось казачьим. В этом отношении оно отличается от крестьянской войны под предводительством Разина или Пугачева, которые начинались как казачьи движения, а затем переросли в крестьянские воины.

В прелестных письмах, исходивших от Булавина и его сподвижников, отсутствовали призывы к ликвидации феодального землевладения и помещиков, поскольку ни того, ни другого на Дону не было.

1 мая 1708 г. восставшие овладели Черкасском, и на кругу атаманом всего войска Донского был избран вместо казненного Лукьяна Максимова Кондратий Булавин.

Булавинцы одержали крупные победы над правительственными войсками под Царицыном и Валуйками. Сам Булавии с главными силами не рискнул двинуться на север. Имея у себя в тылу Азов, он решил овладеть этой крепостью. То была главная ошибка Булавина — карателям было легче справиться с разобщенными силами повстанцев, чем с силами, сконцентрированными в одном месте.

В первых числах июля правительственные войска нанесли повстанцам два крупных поражения: под Тором и Азовом. Сам Булавин. был предательски убит заговорщиками из числа старшин. Гибель предводителя движения вызвала большую радость в правительственных кругах. Петр отметил это известие молебном и салютом.

Радость была преждевременной. Еще два года отдельные очаги восстания оказывали сопротивление правительственным войскам. Как и все восстания феодальной поры, оно было царистским, стихийным, слабо организованным и поэтому обреченным на неудачу.

Сколь серьезное значение придавал царь событиям на Дону, свидетельствует его намерение отправиться в район восстания, чтобы непосредственно руководить его подавлением. Первоначально он велел на этот счет распространять заведомо ложный слух с целью устрашения восставших. Но затем, после того как восставшие овладели Черкасском, Петр уже всерьез думал о поездке на Дон. 27 мая он писал Меншикову: «Необходимая мне нужда месяца на три туды ехать».

Поездка царя на Дон по неизвестным причинам не состоялась, и в июле 1708 г. он уже находился в действующей армии. Будучи в пути, Петр получил донесение Шереметева о первом столкновении со шведами. Если верить реляции, то русские, если и не одержали победы, то нанесли противнику урон. Петр рассматривал сражение под Головчином как репетицию перед генеральным сражением, позволившую новобранцам понюхать пороху: «Я зело благодарю бога, что наши прежде генеральной баталии виделись с неприятелем хорошенько и что от всей его армии одна наша треть так выдержала и отошла». На поверку оказалось, что реляция отразила события неточно и что в действительности не шведы, а русские понесли значительные потери. Проверка обнаружила неприглядный факт: многие полки дивизии Репнина «пришли в конфузию», беспорядочно отступили, оставив неприятелю пушки, а те, которые оказывали сопротивление, сражались, как писал царь, «казацким, а не солдатским боем».

Головчинское сражение в летописи Северной войны занимает особое место: во-первых, это был последний успех шведов; во-вторых, итоги сражения Петр использовал в воспитательных целях. Царь распорядился двух генералов, виновных. в поражении, Репнина и Чамберса, отдать под суд. Репнин принадлежал к числу боевых и лично уважаемых царем генералов. Но сколько он ни просил о милосердии, Петр оказался глухим к этим просьбам: виновнику пришлось сменить генеральский мундир на мундир солдата и, кроме того, возместить казне убытки за пушки, утраченные во время сражения. Наконец, в-третьих, изучение опыта Головчинского дела позволило Петру составить «Правила сражения», определившие поведение солдат и офицеров в бою.

Любопытная деталь в поведении Карла XII после Головчинского сражения. Казалось бы, что азартный король, для которого поле брани, артиллерийская канонада и стоны раненых являлись родной стихией, должен был развить успех и искать нового сражения с русскими. Но Карл XII проявил несвойственную своему характеру и непонятную на первый взгляд пассивность: он отправился в Могилев и простоял там почти месяц.

Все станет на свои места, если мы вспомним про жолквиев-ский план борьбы с агрессором: неприятельские войска испытывали недостаток в продовольствии. А в Могилеве Карл задержался в ожидании прибытия обоза Левенгаупта. Этот обоз, организованный в Риге, должен был доставить королевской армии запасы продовольствия, фуража, пороха, обмундирования. Обоз сопровождал 16-тысячный корпус Левенгаупта, который должен был влиться в состав главной армии шведов.

Не дождавшись обоза, Карл тронулся с места, но пошел не на север, навстречу Левенгаупту, а в противоположную от него сторону, к Смоленску. Под селом Добрым на Смоленщине 30 августа состоялось сражение, закончившееся блестящей победой русских. Петр по случаю этой победы ликовал, его привели в восторг организованные и четкие действия русских войск. Сражение происходило в присутствии короля, что дало повод царю писать: «Сей танец в очах горячего Карлуса изрядно станцевали». Радовала Петра и высокая боевая выучка его войск: «Я как начал служить, такого огня и порядочного действа от наших солдат не слыхал и не видал».