Шрифт:
В это время в яранге Гоомо девочка-индианка, обхватив отца за шею худенькими ручонками и уткнувшись лицом в его грудь, горько плакала. Шеррид гладил ее по голове и приговаривал:
— Не плачь, моя Лойя, не плачь. Теперь ты уже со мной... да-да, со мной... Запомни этих двух мальчиков — Чочоя и Тома. Это настоящие мужчины!
Индеец Шеррид ушел с дочерью из поселка Кэймид. На прощанье он сказал, что на другой же день уйдет из своего селения, чтобы уже никогда не нашел его американец Кэмби.
...Шаман, вернувшись домой, с изумлением узнал, что произошло в его складе. Он немедленно отправился в склад и вместе с мистером Кэмби тщательно осмотрел его. Недоумению Мэнгылю не было границ. В складе все было на месте, все лежало и висело так же, как и много лет подряд.
— Может, у тебя, в конце концов, где-нибудь потайная дверь появилась? — выходил из себя Кэмби.
— Да нет, у меня всего одна дверь, вы же знаете, — растерянно оправдывался Мэнгылю.
Мистер Кэмби плюнул и ушел прочь.
«Какие-то коварные духи завелись в моем складе», — сделал вывод шаман и, схватив бубен, принялся колотить в него, выгоняя из склада непрошеных гостей.
А мистер Кэмби ходил в это время по ярангам и по хижинам эскимосов, пытаясь дознаться, кто перепугал его сыновей и увел девочку-индианку. Эскимосы и чукчи смотрели на него с искренним недоумением и отвечали, что они поражены этой новостью.
СТРАННЫЙ АМЕРИКАНЕЦ
Еще долго ходили разговоры о происшествии, случившемся в складах шамана Мэнгылю и мистера Кэмби. Чочой и Том прислушивались к этим разговорам, заговорщически перемигивались и незаметно посмеивались над сыновьями Кэмби.
— А у Дэвида глаза выпучились, волосы, которые еще на затылке остались, дыбом встали! А бежал-то он как!..
Стараясь изобразить страшно перепуганного человека, Том смешно таращил глаза, широко расставлял руки и бросался бежать сломя голову. Чочой покатывался со смеху и, в свою очередь, начинал показывать, как испугался Адольф.
—Пойдем послушаем, что эскимосы говорят о страшных чудовищах, которые перепугали Адольфа и Дэвида, — сверкая белозубой улыбкой, как-то предложил товарищу Том.
— Пойдем послушаем! — согласился Чочой.
Но в этот день никто из эскимосов и чукчей о страшных чудовищах не говорил. Всюду речь велась об одном: нерпа ушла от берегов, очень мало рыбы в реках, в хижинах нет еды, голод отнимает у людей силы, голод отнимает жизнь.
Чочой и Том угрюмо слушали эти разговоры и чувствовали, как их самих гложет голод.
— Отец мой тоже ничего за последние дни заработать не может, — тоскливо промолвил Том, — а есть сильно хочется.
Мальчики вяло поднялись на ноги и зашли еще в одну хижину.
— Здесь дочь старика Таичи живет. У нее недавно муж умер, — сказал Чочой.
Внутри хижины на нерпичьей шкуре сидела очень худая женщина в изорванной ватной куртке и в таких же изорванных ватных штанах. Рядом с ней сидел ребенок лет четырех. Крупная голова его, казалось, чудом держалась на тоненькой шейке. На худом и прозрачном лице, не по-детски серьезном, особенно заметны были широко открытые, немигающие глаза.
Когда в хижину вошли мальчики, ребенок с трудом повернул в их сторону голову. По лицу его пробежала едва уловимая тень оживления. Том подсел к малышу и сказал, не в силах оторвать взгляда от его тоненькой шеи:
— Темно здесь. На солнце пойди. Сегодня день теплый, солнечный.
Женщина печально улыбнулась гостям и, прервав на время выделку нерпичьей шкуры, сказала:
— Разве вы не знаете, что ножки у моего Тотыка не ходят? Вот взяли бы его с собой, отнесли бы на зеленую травку, где ягода есть, поиграли бы с ним.
— Поиграешь с нами? — Чочой наклонился к Тотыку.
Ребенок кивнул головой, доверчиво протянул ручонки.
Бережно несли Тотыка по очереди Чочой и Том. Усадив мальчика на лужайке, они попытались занять его какой-нибудь игрой. Тотык изумленно смотрел вокруг широко раскрытыми глазами, личико его постепенно оживлялось. А когда совсем близко возле него уселась пестрая бабочка, он засмеялся, потянулся к ней ручонками.
— А какой он веселый стал, — тихо сказал Том, глядя на Тотыка. — Вот бы ножки ему здоровые, чтобы побежать как следует...