— Убивать людей за проливом? — Чочой поднялся на колени.

— За что убивать? — Том подвинулсй ближе к американ­цу; на лице мальчика было напряженное внимание.

— А за то убивать, что там, за проливом, нет вот таких несчастных детей, как ваш Тотык, у которого не ходят ножки... Убивать только за то, что там все люди стоят прочно на ногах и знают, куда им идти.

Том и Чочой переглянулись, не всё понимая в речи аме­риканца.

— Но там же, за проливом, у меня двоюродный братишка живет! — сказал Чочой. — Правда, шаман Мэнгылю говорит, что он умер, но дядя Гоомо не зря называет шамана лгущим человеком. Врет Мэнгылю!..

— У тебя за проливом братишка живет? — Американец мягко взял Чочоя за худые плечи.

— Да-да, там мой брат живет, — подтвердил Чочой и при­нялся путано, сбивчиво объяснять, как это получилось, что он живет здесь, а братишка — за проливом.

Американец слушал Чочоя внимательно, изредка покачи­вая головой.

— А вы что, глину копали? — спросил Том, пытаясь соскре­сти ногтем комок грязи с комбинезона американца.

— Да-да, копал, мальчик, глину, только не могу я больше эту глину копать. Не могу выполнять работу, которая похожа на то, что я могилу копаю тысячам невинных людей! Ушел! Бросил, хотя, может быть, это была единственная возможность иметь более или менее постоянную работу. Но я не могу быть могильщиком! Пусть лучше сам подохну с голоду! Да-да, мы копаем другим народам могилы, но, даст бог, в них лягут те, которые хотят видеть горы человеческих трупов. Эх вы, не­смышленыши маленькие. Непонятно еще вам, о чем я говорю. Растите быстрее. Вы поймете, вы всё хорошо поймете! — Аме­риканец сдвинул измятую шляпу на глаза, почесал затылок и задумчиво добавил: — Не может быть, чтобы наши дети всего этого как следует не поняли...

Сняв с головы шляпу, американец стряхнул с нее пыль, поднялся на ноги. И снова, не отрываясь, он смотрел в личико Тотыка, доверчиво поглядывавшего на него своими глазен­ками.

— Ах, бог ты мой, не ходят ножки!.. — горестно выдохнул американец и вдруг принялся рыться в своей котомке. — На, мой дорогой, — поспешно опустился он на колени, протягивая Тотыку небольшую шоколадку. — Съешь это — ты, наверное, никогда-никогда не пробовал конфет! А я, быть может, еще за­работаю, быть вдожет, куплю своим детям...

Тотык вертел в руках шоколадку и не подозревал, что ее можно есть. Тогда американец, быстро развернув бумажку, помог Тотыку откусить кусочек. И тут случилось невероятное: голодный ребенок выплюнул шоколадку и заплакал.

Лицо американца болезненно искривилось, губы дрогнули.

— Научите его съесть это, —упавшим голосом попросил американец Чочоя и Тома. — Мальчик поймет, что это вкусно... пусть съест...

Тяжело поднявшись на ноги, он снова сдвинул на глаза шляпу и зашагал прочь, бормоча себе под нос:

— Ах, бог ты мой, не ходят, совсем не ходят ножки...

Чочой и Том долго смотрели на его сутулую спину, испыты­вая искреннюю жалость к непонятному им человеку.

— Странный какой-то американец, — наконец нарушил молчание Чочой.

— Видно, человек очень хороший...

— Да, он человек добрый, потому что худой и голодный, — объяснил Чочой.

Том молча кивнул головой. Такое объяснение его вполне удовлетворило.

Американец скрылся. Мальчики принялись убеждать То­тыка съесть шоколадку. Облизав вымазанные в шоколаде гу­бы, он съел ее очень быстро и потребовал еще. С трудом удалось Тому с Чочоем уговорить его съесть вместо шоколадки хотя бы немного ягод.

Наплакавшись вдоволь, Тотык уснул. Мальчики бережно поправили ему изголовье из свежей травы и снова пошли со­бирать ягоды. Но в счастливую жизнь они уже не играли.

— Знаешь, теперь мы будем сразу есть ягоды, ладно? — сказал Чочой. — Не будем играть.

— Да, будем есть сразу, — согласился Том и потуже затя­нул поясок на своих засаленных до блеска брезентовых шта­нишках.

А высокое солнце, как назло, палило нещадно. Мальчики вяло ползали по траве, собирали ягоды и никак не могли унять свой голод, как не может утолить жажду человек, пьющий во­ду во сне.

А по другую сторону пролива тоже стояло высокое летнее солнце. Неразлучная тройка — Петя, Кэукай и Эттай — бродили вдали от поселка.

— Вот видите тот высокий холм? — спросил Петя.

— Ну видим, конечно, — ответил Эттай.

— Так вот знайте: это не холм, а самый высокий в мире перевал, на который мы сейчас должны будем взойти.

— Ну да, понятно, — поправил свой заплечный мешок Кэу­кай. — Мы путешественники!

— Правильно! — сурово нахмурился Петя. — Мы великие путешественники. Мы много, очень много километров прошли пешком. Очень устали. Но не сдаемся. Когда дойдем до пере­вала, у нас уже совсем не будет сил. Но мы все равно не сда­димся, мы поползем, чтобы добраться до вершины перевала.

— Правильно! Поползем, будем цепляться руками за кам­ни, будем бросать друг другу веревки, будем подтягиваться кверху, чтобы всем вместе до вершины добраться! — сказал Эттай, быстро-быстро разматывая свой аркан.