Шрифт:
— Пошли, Том! — позвал Чочой.
Индеец положил свои руки на головы мальчиков, посмотрел им в глаза и, чуть кивнув головой, тихо промолвил:
— Пусть будет вам удача!
В склад шамана Мэнгылю мальчики попали точно так же, как и в первый раз. Теперь он не казался им таким таинственным и страшным, как прежде.
Еще не подойдя к перегородке, они услыхали голоса Адольфа и Дэвида. Жесть, которую вчера оторвал Дэвид, осталась неприбитой.
Подкравшись к щели, Чочой и Том сразу увидели сидящую в углу худенькую девочку-индианку с огромными неподвижными глазами. Лицо девочки выражало презрение и даже отвращение к братьям Кэмби, которые в эту минуту занимались странной игрой.
На кровати Дэвида лежал Адольф, а Дэвид, склонившись над ним, прикладывал свой нос к носу старшего брата и с шумом втягивал в себя воздух.
— Ничего не получается! — рассердился он и взял в руки журнал «Лайф». — Тут же ясно описано, что нужно одному играющему вложить папиросную бумагу в ноздрю, а второму играющему попытаться путем энергичного вдыхания через нос втянуть ее в свою ноздрю.
— Мы же так и делаем, — отозвался Адольф, дотрагиваясь пальцами до своего мясистого носа.
— Дай-ка я лягу на кровать, а ты будешь, как тут говорится, энергично вдыхать через нос, — предложил Дэвид.
Братья поменялись местами.
Долго возились они, чертыхаясь, и, видимо, не удовлетворенные результатами игры, уселись на кровати красные, потные, с выражением апатии и пресыщения на лицах.
— Все это очень и очень противно, — сказал Адольф. — И какой только идиот поместил описание этой игры в журнале «Лайф»!
— Не так противно, как скучно. — Дэвид поморщился и, посмотрев пристально на девочку-индианку, почти вплотную подошел к ней. — Ну, чего так смотришь, а? Видно, смешно тебе показалось, как мы забавлялись новой игрой?
— Не столько смешно, сколько противно, — ответил за девочку Адольф. — Если бы было смешно, она смеялась бы.
— Ну, ты сейчас начнешь свое благородство показывать. — Дэвид повернулся к брату. — И какой же ты, Адольф, нудный человек! Всегда все ругаешь, возмущаешься, плюешься — и, однако, делаешь то же самое, что и другие. Одним словом, ханжа!
— Не понимаю, зачем отец эту девочку взаперти держит? — желая перевести разговор на другую тему, сказал Адольф.
— Да говорит, что этот бродяга Шеррид изрядно задолжал ему и теперь сюда не показывается. Так вот, почтенный родитель придумал способ затянуть индейца к нам в поселок.
— И он, кажется, добился своего. Сегодня я видел Шеррида здесь.
В это время дверь открылась, и на пороге показался Кэмби с каким-то свертком в руках.
Чочой поежился от страха, а Том прикрыл рот рукой, словно боясь, что Кэмби услышит его дыхание.
Мистер Кэмби не видел еще сыновей со вчерашнего дня. Он минуту с недоумением смотрел то на младшего, то на старшего сына, удивленный нелепыми их прическами, а потом строго спросил:
— Это еще что такое?
Дэвид сел на кровать, с независимым видом заложил ногу за ногу и сказал, улыбаясь:
— Это новые прически, отец! Прически по последней моде, признанной золотой молодежью Америки. Вот, можешь убедиться: об этом пишут в журнале «Лайф». Даже фотографии помещены.
— Да это мы пошутили. Сегодня совсем сострижем волосы. — Адольф конфузливо потер рукой голое темя.
Рассмотрев фотографии в журнале и прочитав текст под ними, Кэмби еще раз окинул взглядом своих сыновей.
— Ну что ж, к новым вашим прическам очень пойдет новый наряд! — наконец воскликнул он.
С этими словами Кэмби заговорщически подмигнул сыновьям и развернул два белых балахона с капюшонами.
— Нате, меряйте, привыкайте! Готовьтесь к посвящению в ку-клукс-клан!
— Что? Ты хочешь, чтобы мы стали куклуксклановцами? — изумился Адольф, почти со страхом глядя на белый балахон.
— А разве ты против этого? — после некоторого молчания спросил мистер Кэмби. Голос его прозвучал угрожающе.
— Нет! Что угодно, только не это! — с решительностью, которая озадачила даже Дэвида, заявил Адольф.
— Ты что? — Мистер Кэмби тяжело ступил вперед. — Быть может, там, в своем колледже...
Он не докончил. Ему было страшно подумать, что его сын мог заразиться в колледже опасными идеями.
— Напрасно, отец, так волнуешься, — флегматично заметил Дэвид. — Ты плохо знаешь Адольфа. Он выполнит обряд посвящения. Это так же верно, как и то, что сегодня после вечера наступит ночь.