Дрожащей рукой она сняла трубку. Тобину показалось, что девушка подавила всхлип. Но, когда она заговорила, голос ее был на удивление ясным и уверенным.

— Бабушка?

Казалось, даже за милю был слышен донесшийся из трубки истошный вопль. В глазах Кэтлин появились изумление и смех.

— Ну да, — подтвердила она, машинально кивая. — Я прекрасно знаю, что общение с людьми типа мистера Тобина не доводит до добра. К несчастью, он не оставил мне выбора… Как, неужели? Алекс — лапочка. Передай ему от меня спасибо… Нет, нет. У меня все нормально, правда. Мистер Тобин сам велел мне позвонить тебе, когда понял, что ты будешь волноваться. Он дал слово, что я скоро вернусь домой в целости и сохранности… — Еще одна улыбка, шире первой. Кэтлин едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. — Да, мэм, я знаю, что значат обещания таких людей. И все же предпочитаю доверять ему.

Эм Джи дорого бы дал, чтобы старушка утихомирилась. Судя по всему, она была отнюдь не сахар.

Теперь плечи девушки дрожали от смеха.

— Бабушка, честное слово. Он не сделал мне ни одного неприличного предложения… — Она бросила на Эм Джи такой взгляд, словно хотела, чтобы стоящий рядом с ней мужчина подтвердил правоту ее слов. — Да, мэм, если он осмелится на это, я огрею его туфлей и не посмотрю, есть ли у него пистолет или нет.

Он знаком показал, что пора кончать разговор. Ему не хотелось самому нажимать на рычаг. От этого старую леди мог бы хватить удар. Но чем дольше они разговаривали, тем сильнее становилась угроза, что номер телефона засекут. Это никак не входило в его планы.

Увидев это, Кэтлин торопливо кивнула.

— Бабушка, мне надо идти. Клянусь тебе, я в безопасности. Скоро буду дома… Да, милая, обещаю одеваться потеплее и хорошо есть. До свидания.

Она повесила трубку. Ее рука машинально поглаживала аппарат, словно пытаясь приласкать и успокоить старую женщину на другом конце провода.

— Придется поискать вам теннисные туфли, — натянуто пошутил Эм Джи, чтобы снять напряжение, читавшееся на ее лице.

В глазах девушки блестели непролитые слезы. И все же она улыбалась.

— Бабушка — убежденная сторонница равноправия. Максимум того, с чем она способна смириться, это крашеные ногти и высокие каблуки. Спасибо вам. Она ужасно сердилась и давала советы. Все время, пока от меня не было известий, она не отходила от телефона. Я знала, что так и будет.

Эм Джи пытался не обратить внимания на ее благодарность. При мысли о том, что он сделал, ему становилось не по себе. А признательность за маленькую поблажку только усиливала угрызения совести.

— Кто это Алекс? Тот прокурор? Кэтлин вздернула подбородок.

— Он самый.

— А что он такого сделал, что вы назвали его «лапочкой»?

Она приподняла брови с надменностью королевы. Эм Джи готов был поклясться, что этот жест заимствован ею прямиком у той старой леди, которую она называла «мэм».

— Я не знала, что в сделку входят вопросы о моей личной жизни.

Эм Джи погрозил ей пальцем.

— Значит, у вас с ним роман. Я так и думал.

Если бы она не была чересчур измучена, эта реплика заставила бы ее вскочить.

— Вы имеете что-нибудь против?

В ответ он лишь пожал плечами. Ей не надо было знать, что он об этом думает. Думал же он о том, что старина Алекс слишком хорош для нее и что ей следовало бы поискать кого-нибудь похуже, о кого она могла бы оттачивать свой острый язычок. Наиболее подходящим кандидатом на эту роль М. Дж. Тобин считал человека, который в данный момент находился с ней в одном номере.

— Ничего, — заверил он. — Просто приятно удостовериться, что моя интуиция не подвела меня.

Кэтлин все еще не опускала бровей.

— Алекс пообещал бабушке, что будет сообщать ей новости. Он единственный, кто об этом позаботился.

Тут Эм Джи подумал, что первый глава испанской инквизиции сам Томас Торквемада поступил бы точно так же, если бы знал, что мисс Кэтлин Эрроу отблагодарит его улыбкой. Поэтому он просто добавил:

— Я рад. А теперь ложитесь. Она, застыла на месте.

Кролики. Только кролики при опасности застывают на месте и впадают в транс, потому что не знают, куда бежать. То, что он действует на нее, как удав на кролика, безмерно льстило самолюбию Тобина.

Он приблизился к широкому, тяжелому изголовью.

— Придется приковать вас к кровати. Тогда я смогу спокойно помыться.

Она все еще была не в силах пошевелиться. Эм Джи не устоял перед искушением и взял ее за подбородок.

— У меня исключительно честные намерения, — заверил он ее так нежно, как только мог. Хотя, если говорить откровенно, они таковыми не являлись. Но Тобин был слишком джентльменом, чтобы дать волю своим инстинктам, несмотря на исходивший от девушки аромат свежести, на нежность ее кожи, несмотря на то, что он изнывал от желания прикоснуться к — ней и посмотреть ей в глаза. — Обещаю. Просто здесь нет ничего более подходящего для этого. Зато кровать будет полностью в вашем распоряжении.