– Клянусь ледяным сердцем и светлым разумом, такого тумана я еще не видел! – вскричал Корвин.

По всему было видно, что витязь пребывает в состоянии среднем между яростью и отчаянием.

– О каком тумане вы говорите, любезный? – подчеркнуто вежливо спросил Хитроцельс.

– О каком же еще, как не о том, который распускает этот колдовской лес! Выше по проклятому ручью, который течет в двух сотнях шагов от этой проклятой тропы, начинается проклятая белесая муть! Будто бы кто-то уронил на землю густое облако! Грифоны сразу же теряют голову! Не видно ни зги! Магический компас вертится как собака, которой под хвост залетел пчелиный рой!

– Возможно, это всего лишь тонкая завеса, а не сплошное облако? – предположил Хитроцельс.

– Куда там, завеса! Мы отлетели в сторону и посмотрели на этот морок сверху. Облако похоже на уродливый гриб, вросший шляпкой в землю, и имеет никак не меньше трех верст в поперечнике! Отыскать что-либо внутри облака невозможно! Там не то что Четвероисток, а и огромный Белый Дольмен можно спрятать так, что целый эскадрон воздушной кавалерии не отыщет! А тем временем темнеет!

– Спокойствие, любезный, спокойствие... – сказал Хитроцельс и, обратившись к Денису, спросил:

– Далеко отсюда до этого вашего Хозяина Дневного Броселианда?

– Да нет, уже скоро дойдем, – заверил тот.

– Надо только прибавить шагу, – посоветовал Максим. – До захода солнца тут еще ничего, а вот ночью тропа может сама выскользнуть из-под ног!

– Тогда, может быть, нам всем лучше полететь? – предложил Тиша. – На гроб магистра Гренделя можно посадить человек шесть, да еще по два на каждого грифона, да еще господин Хитроцельс подымет минимум двоих. А то и троих – можно ведь еще кого-то в зубах тащить, за шкирку.

– А почему не пятерых? – хохотнул волшебник. – Пусть еще двое мне за хвост уцепятся!

– Я ни за что!.. Никогда!.. Не сяду на эту крикливую тварь!.. – трясясь от негодования, заявил Серьги-Златы. Он, конечно же, имел в виду грифона.

– А вас никто и не пустит, почтенный, – холодно ответил Корвин.

Хитроцельс тем временем посерьезнел.

– Друзья мои, никто никуда не полетит, – сказал он. – Раз такое дело, план придется менять на ходу. Господин Корвин, слетайте за своими товарищами и попросите их приземлиться. Грифонов, пожалуй, разумней всего отослать на "Веселый Голландец". Уверен, старина Кубеллан за ними присмотрит.

– Поддерживаю, – степенно кивнул капитан Страхен. Это было первое слово, которое Денис услышал от него за весь день.

– Ну а дальше что? – настороженно спросил Корвин. Ему, прирожденному витязю, очень уж не хотелось расставаться со своим верным крылатым другом!

– А дальше будем искать дорогу в тумане – что поделаешь? Не может такого быть, чтобы рано или поздно ручей не вывел нас к своему истоку!

Денис припомнил, как они плыли на цветке-живоглоте к дому Бефинды. Берега ручья казались совершенно непроходимыми! Можно, конечно, пойти по дну – там, наверное, не так уж и глубоко... Но эти ужасные свистящие раки со своими острыми клешнями! Не говоря уже о том, что в сгущающейся темноте скорость продвижения отряда по дну ручья упадет почти до нуля! И тогда они точно не поспеют...

Он не стал делиться своими мыслями. Еще не хватало устроить долгие дебаты в духе дружинников Твердислава Зуболомича! Нет, сейчас их спасет только железная решимость. Вперед и только вперед!

За неимением лучших идей Корвин нехотя повиновался Хитроцельсу. Вскоре рыцари и снизившийся до уровня их голов летающий гроб Гренделя присоединились к отряду.

Как и обещал Денис, через десять минут они оказались на краю поляны, в центре которой мрачным зеленым исполином возвышался Хозяин Дневного Броселианда. Затем они снова нырнули в заросли орешника и вынырнули из них уже на берегу ручья. И, конечно же, сразу выяснилось, что ни на этом берегу, ни на противоположном нет ничего даже отдаленно похожего на тропу.

Корвин несколько раз махнул мечом, выкашивая густые заросли вдоль берега. Его примеру последовали двое матросов со своими палашами. Да, на пять метров вверх по течению они, конечно, продвинулись... Но с такой скоростью можно было прорубаться до верховий дней восемь!

Тиша тем временем все никак не решался приблизиться к ручью.

– Ффууу... Волшебством так и прет! – он демонстративно закрутил свой хобот в узел (у шошарров это означает то же самое, что у людей – брезгливое зажимание носа двумя пальцами). – Еще сильнее, чем в тот раз!

– О чем это ты, магистр всех гнусных воришек? – спросил Кельвин.

Он уже совсем не злился на шошарра, но "магистр всех гнусных воришек", похоже, теперь навсегда закрепилось у бледных рыцарей в качестве единственного обращения к Тише. Надо сказать, Тиша внутренне признал справедливость подобного титула и даже не пытался обижаться.

Хитроцельсу тоже стало интересно:

– Вот-вот, что ты имеешь в виду?

– А вы разве не чувствуете? А еще волше-ебники, – насмешливо протянул шошарр. – В этом ручье какая-то совершенно необычная вода. Хотя в ней живут рыбы и раки, я не советовал бы ее пить ни людям, ни шошаррам!