«Вот черт».

Творческий застой, синдром чистой страницы… Никогда бы не подумал, что со мной это произойдет. Я считал, что отсутствие вдохновения — проблема самовлюбленных интеллектуалов, которая не касается таких маньяков, как я, с десяти лет выдумывающих разнообразные истории.

Некоторым, чтобы творить, нужно довести себя до отчаяния, если жизнь не дает достаточно поводов. Другие черпают вдохновение в тяжелых испытаниях. После разрыва с Авой Гарднер Фрэнк Синатра сочинил «I'm a Fool То Want You». [44] Расставшись с Мари Лорансен, Аполлинер написал «Мост Мирабо». Стивен Кинг признавался, что без алкоголя и наркотиков роман «Сияние» не увидел бы свет. Я же не нуждался в допинге. Долгие годы я работал днем и ночью, даже в Рождество и День благодарения, с единственной мыслью: успеть записать все, что рождается в моей голове. Начав роман, я забывал о реальности и жил словно в трансе или под гипнозом. В это благословенное время творчество становилось моим единственным наркотиком: даже самый чистый кокаин не вызывал такую эйфорию, даже самое дикое опьянение не рождало столь сладостного чувства.

Но теперь это было далеко. Очень далеко. Я бросил писать, и вдохновение покинуло меня.

Таблеточка успокоительного. Зачем делать вид, что ты сильнее, чем есть на самом деле? Проще смириться с зависимостью.

Я лег, погасил свет и стал ворочаться с боку на бок, не в силах уснуть от внезапно накатившего чувства беспомощности. Почему я не могу работать? Почему мне нет дела до моих персонажей?

Старый круглый будильник показывал одиннадцать. Билли не возвращалась, и я начал волноваться. Зачем я так сурово обошелся с ней? Наверное, дело в том, что ее появление выбило меня из колеи и я никак не мог понять, как вести себя, а главное, осознавал, что не могу вернуть ее в воображаемый мир.

Я встал, поспешно оделся и вышел под дождь. Минут через десять мне в глаза бросилась бледно-зеленая светящаяся вывеска «Linterna Verde». [45]

Это оказался бар для простонародья, куда наведывались преимущественно мужчины. Внутри было полно народу, царила праздничная атмосфера. Текила лилась рекой, а из колонок несся оглушительный рок. Официантка с заставленным бутылками подносом переходила от стола к столу, подливая посетителям. На стойке сидел жалкого вида попугай и развлекал людей своими проделками. Барменша, к которой завсегдатаи обращались по имени Палома, принимала заказы, строя из себя кинозвезду. Я заказал пиво и, получив бутылку «Короны» с четвертинкой лимона в горлышке, обвел взглядом помещение. Зал украшали деревянные панели с картинками, отдаленно напоминающие рисунки майя. На стенах висели старые фотографии героев вестернов вперемежку с флажками местной футбольной команды.

Билли сидела за столиком в глубине бара с двумя молодцами — они курили самокрутки и громко смеялись. Я подошел поближе. Девушка увидела меня, но притворилась, что не замечает. Судя по расширенным зрачкам, она уже немало выпила. А пьянела Билли моментально, я хорошо это помнил. Мне был знаком и этот тип парней с их жалкой тактикой: такого рода недоумки обладали врожденным нюхом на женщин, которых легко затащить в постель.

— Пойдемте, провожу вас в гостиницу.

— Отвалите! Вы мне не отец и не муж. Я предложила вместе пойти в бар, а вы в ответ наговорили гадостей.

Дернув плечами, Билли окунула кусочек тортильи в плошку с гуакамоле.

— Хватит играть в капризного ребенка, вы же знаете, что моментально напиваетесь.

— Ничего я не напиваюсь.

Словно провоцируя меня, она схватила стоящую на столе бутылку мескаля, налила себе рюмку и отдала емкость своим приятелям. Те сделали по глотку прямо из горла. Один из них, накачанный малый в футболке с надписью «Jesus», протянул мне бутылку, приглашая присоединиться.

Я недоверчиво посмотрел на лежавшего на дне бутылки небольшого скорпиона, считавшегося в Мексике источником мужской силы.

— Спасибо, не хочу.

— Если не будешь пить, друг мой, тебе придется уйти. Посмотри, девушке с нами весело.

Вместо того чтобы пойти на попятный, я сделал шаг вперед и посмотрел в глаза Хесусу. Я, конечно, любил Джейн Остин и Дороти Паркер, но вырос в неблагополучном районе. Мне приходилось бить людей и самому получать удары, причем противники иногда были вооружены ножом, да и сложены куда лучше, чем тупица, смотревший на меня как баран на новые ворота.

— Заткнись.

Я снова повернулся к Билли:

— В последний раз, когда вы напились в Бостоне, это плохо кончилось, помните?

Она бросила на меня презрительный взгляд:

— Вы постоянно говорите гадости, постоянно раните меня! У вас прямо талант.

Когда Джек в последнюю минуту отказался ехать на Гавайи, Билли отправилась в бар «Красное пианино» рядом с Олд-стейт-хаус. Она очень расстроилась и даже подумывала свести счеты с жизнью. Чтобы забыться, она выпила несколько рюмок водки. Ее угощал некий Пол Уокер, управляющий несколькими магазинами шаговой доступности, входящими в одну известную сеть. Затем он предложил проводить ее домой. Последовавшее за его вопросом молчание он расценил как знак согласия и уже в такси стал распускать руки. Билли пыталась отбиваться, но недостаточно активно, и этот тип решил, что имеет право на небольшую компенсацию — не зря же он платил за водку! У девушки кружилась голова, она сама не понимала, чего хочет. Отпустив такси, «друг» Пол вошел вместе с ней в дом и напросился в гости выпить еще по стаканчику. Устав от препирательств и боясь разбудить соседей, Билли впустила его в лифт. Больше она ничего не помнила, а наутро обнаружила, что лежит на диване с задранной юбкой. Три месяца она умирала от страха, сдавая анализы на ВИЧ и покупая тесты на беременность, но так и не решилась пойти в полицию — в глубине души она понимала, что сама виновата в произошедшем.

Мой вопрос заставил ее снова пережить эту гадкую историю, и теперь она смотрела на меня со слезами на глазах.

— Почему… почему в ваших романах со мной постоянно происходят такие вещи?

Ее вопрос поразил меня в самое сердце, и я абсолютно искренне ответил:

— Потому что вы воплощаете мои навязчивые идеи, самые низменные и черные желания. Те, что вызывают у меня отвращение и непонимание и порой заставляют ненавидеть самого себя.

Билли никак не отреагировала на мои слова. Кажется, она не горела желанием уходить из бара.