Отец сам ткнул в кнопку и приложил трубку к уху Марины.

– Градов! – пробасил в ухо веселый Юркин голос.

– Мне нужно с тобой увидеться, – с замеревшим сердцем прошептала Марина. – Срочно!

– Мариночка! Как я рад! Приезжай прямо сейчас, в администрацию. Я жду!

– Ну?! – нетерпеливо спросил отец. – Встречу назначил? Где?!

– Слава богу, не в ресторане, – усмехнулась Марина, нажимая отбой.

– Надя! Мы победили! – даже не поздоровавшись, радостно сообщила Ольга в телефонную трубку.

– Поздравляю, – еле слышно ответила подруга.

– Ой, извини, разбудила?

– Нет, – еще тише сказала Надя.

– А почему голос такой?

– Егор приезжал, – после недолгой паузы всхлипнула подруга. – Будь он неладен… Этот ваш… Из «Питер Ренессанса»!

– Да знаю я, кто такой Егор, – перебила ее Ольга. – Зачем он приезжал?

– Да уж не по работе… Цветов приволок столько, что дома не протолкнуться. – Надька всхлипнула и, уже не таясь, заплакала. – Оля, и зачем его черт принес?! Да еще с таким веником…

Наверное, Сергей ему сказал, что живет сейчас в другом городе… И не уточнил, что с женой. И Погодин помчался в Москву в надежде застать ее дома одну.

Обида так захлестнула Ольгу, что к глазам подступили слезы, а к горлу – комок. То есть Барышев не только все понял, но и дал зеленый свет своему сопернику на безумные поступки, тихонько над ним посмеявшись! А может быть, и над ней?!

– Ты почему плачешь, Надь?

– Да так… день неудачный. А ты?

– Получается, и у меня неудачный. Пока…

В комнату зашел Барышев, увидел ее лицо, привычно обнял, привычно спросил:

– Что-то случилось?

– Нет, ничего…

Каков вопрос, таков и ответ.

Как будто он не знал, что случилось.

– Вы к кому? – перекрыл ей дорогу двухметровый охранник.

– Здравствуйте. Я к Юрию Владимировичу Градову.

– Пропуск заказан?

– Нет… Он сказал, что я могу так прийти… – Это было унизительно – оправдываться, но ради Ваньки…

– Зайдите в бюро пропусков. Если вам выписан документ, то пройдете. Вы, кстати, знаете, что у Градова сегодня неприемный день?

– Но он сказал… – только ради Ваньки Марина предприняла еще одну попытку.

– Извините. У нас нет никаких особых распоряжений относительно вас. Вход по пропускам и по предварительной записи. – Он повернулся к ней спиной.

Марину кто-то толкнул, проходя через турникет – кто-то, у кого был этот самый пропуск и «предварительная запись». Она развернулась и обреченно пошла к выходу.

Все. Последняя дверь захлопнулась перед ее носом. И захлопнул ее Юрка Градов – влюбленный с детства, два раза просивший руки…

Слез не было. Хотелось закричать, завыть и забиться в темный угол, чтобы никто не видел ее отчаяния.

Даже отец.

А особенно – Ванька.

Дядя Гена схватил его за руку, когда Сергей утром в приподнятом настроении садился в машину.

Вырос, словно из-под земли, крепко взял за локоть и потянул к себе.

– Погоди…

– Дядь Ген! А вы почему не зашли?

– Погоди… Разговор есть. – Геннадий Валерьевич прикурил «беломорину», и по тому, как тряслись его пальцы, Барышев понял, что разговор этот будет очень неприятным.

– Да что случилось, дядь Ген?! Давайте в машину сядем…

Геннадий Валерьевич с досадой отмахнулся от его предложения и со злостью, которую в нем трудно было заподозрить, выпалил:

– Юрка-то твой! От Марины заперся! Охрану от нее выставил! Она насчет Ваньки хотела поговорить, а он… Эх! – Он отшвырнул «беломорину» и уже не со злостью, а с болью сказал: – Его еще только вчера выбрали, а он уже от людей в кабинете заперся! Что же дальше-то будет?!

– Дядь Ген, подожди, успокойся… Не может такого быть!

– Что не может?! – закричал лучший друг отца, которого Барышев всю жизнь видел исключительно улыбающимся. – Она плачет, дома сидит! Боюсь одну ее оставлять, как бы с собой что не сделала! Выходит, не зря она за него замуж не пошла! Как чувствовала, что за фрукт!

– Я разберусь, – только и мог сказать Барышев, чувствуя, как закипает внутри ярость.

– Разберется он… Чего теперь разбираться… Эх! – Дядя Гена развернулся и пошел прочь – сутулой спиной и шаркающей походкой выражая свою боль и отчаяние.