Кир подошел к электрическому чайнику. Насыпав заварку из жестяной банки в кружку, он залил ее кипятком, чувствуя на себе долгий и внимательный взгляд Леши. Вот, повернулся и сделал глоток обжигающей жидкости.

– Зачем ты приехал? – напряженное молчание разрушил вопрос Соловьева – он все еще не сводил глаз с молчаливого Кирилла.

– Наташа попросила подвезти.

У Леши вырвался нервный смешок: откинув со лба непослушную прядь волос, он заметил ехидно.

– Не будь здесь Дарины ты бы не приехал,- а потом отложив планшет, поднялся. Подошел к Кириллу.- Послушай, бессмысленно отрицать, что Дарина мне дорога. Мне невыносимо видеть, как она сама мучается и мучает окружающих, которым небезразлична. Хоть это и не заметно, однако, ей тяжело. Каждый раз, когда ты появляешься в жизни Дарины, я перестаю её узнавать. Она меняется… - замолчал, подбирая слова или может собираясь с силами. Кирилл же ждал с нетерпением продолжения. Откровенность Соловьева его обескуражила: он-то считал, что Алексей сделает что угодно, вплоть до того, что полезет с ним в драку, но никак не пустит в ход честность.- Она устала. Ты устал, полагаю,- еще один его внимательный взгляд-. Я устал. То дерьмо, которые вы творите друг с другом, забирает все силы… Я прошу тебя быть благоразумным и оставить Дарину в покое. Так будет легче.

Он замолк, а Кирилл не спешил подавать голос, переваривая услышанное. Да, откровенность Алексея его обескуражила. И сейчас Кир, думал над тем, что сообщил ему Соловьев.

Нет, парень не ревнует и не просит его уйти только потому, что сам хочет обладать Дариной – это Кирилл прекрасно понимал. Вовсе нет, Алексей говорил ему правду. Игра ведь действительно почти довела их до крайней точки…

– Дарина попросила тебя сказать мне это? – глухо поинтересовался парень – Соловьев отрицательно мотнул головой.

– Нет. Я тебя прошу, потому что вижу, что ваши отношения до добра не доведут.

– Она… ей действительно больно?

Последний и самый важный вопрос, и ответ на него необходим. Жизненно. Точно также, как ему был необходим ответ прошлой ночью, когда он просил её сказать правду.

Все действительно зашло слишком далеко, и слова Алексея лишь подтвердили то, во что Кирилл так долго отказывался верить. Считать, что он все держит под контролем, было легче. Уверенность, пусть и мнимая, заметно облегчала жизнь того, кто привык все держать в ежовых рукавицах.

– Да.

Кирилл медленно кивнул, облизал пересохшие губы.

– Хорошо. Тогда я уйду. Только чай допью и уеду…

**********************

А спустя час после того, как уехал Кирилл, вниз спустилась Дарина вместе с Наташей. Последняя вышла на веранду покурить, и Соловьев смог остаться наедине со своей подругой.

– А где Кирилл? – спросила Дарина с улыбкой. Она проснулась в отличном расположении духа, предвкушая еще одну встречу с Киром. Прошлая оказала большое влияние – до утра она не могла уснуть, ворочаясь с одного бока на другой, вновь и вновь прокручивая их поцелуй и его шепот, сводящий с ума отчаянный шепот «прости… прости».

– Он уехал, - ответил Леша спустя минуту.

– И когда вернется? – все также весело спросила девушка, и парень мотнул отрицательно головой со словами «не думаю, что он вернется». – То есть? – сразу же нахмурилась Дарина – от ее хорошего настроения не осталось и следа. Хоть она и продолжала натянуто улыбаться, глядя на Лешу.

– Он уехал, Дарина. И не вернется больше. Думаю, что это разумный поступок с его стороны. Ваша игра зашла далеко. Даже слишком.

– И он… и он ничего не сказал? Просто взял и ушел? – поинтересовалась она. Соловьев не отвечал, и девушка поторопила его с ответом, бросив раздраженное «Так сказал или нет?!».

– Нет. Он просто ушел.

Дарина сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с клокочущей злостью и обидой, а затем твердой походкой направилась прочь. Леша не стал за ней следовать – он прекрасно понимал, что сейчас его подруге стоит остаться одной.

**********************

Бабье лето ушло, и осень полностью накрыла Минск золотистым покрывалом. Краски яркого лета смылись частыми холодными дождями, радующая глаз зеленая листва была сорвана с веток ветром, который гонял ее по серым улицам, трава пожелтела и теперь устилала землю сухим жестким ковром. Посеревшее небо и потускневшее солнце, все меньше и меньше дающее тепло. Сентябрь близился к концу – приближался октябрь.

– Я не знаю, когда я приеду,- Кирилл говорил по телефону, сидя в кресле, и рассматривал стекло, по которому стекали косые капли дождя. Третий день за окном моросило. – Послушай, Олег, я серьезно. Не знаю, когда приеду к вам. Сейчас в Минске дел много. Я без понятия, когда смогу вырваться. Ага. Окей. Я тебе позвоню тогда. Все, пока,- и повесил трубку.

Отложив мобильный в сторону, потер лицо ладонями и снова взглянул на комнату. Какая-то она стала серая и неуютная. Скучная. Кириллу порой казалось, что его квартира – это персональный бермудский треугольник, где пропадает время.

А хотя может просто надо почаще выходить на улицу и тогда жизнь вернется в прежнюю колею?

После той ночи на даче у Алексея, он не виделся больше с Дариной. Те слова задели сильнее, чем ожидал сам парень. Кирилл не переставал думать о том, что ему сказал Соловьев. Об их игре и о том, что она почти довела их обоих до крайней точки…

А ведь действительно! Каким же он был идиотом, раз думал, что сможет все держать под контролем? Раз может управлять своими чувствами, когда они наоборот управляли им? Боже! И главное зачем? Зачем ему все это было нужно?