Костя дернулся, пытаясь вырваться, Севка его удержал, но упал на колени.

– Оставьте меня… – попытался крикнуть Костя, но сорвался и закашлялся. – Уходите…

Севка и Чалый осторожно опустили Костю на землю. Повязка на его груди снова пропиталась кровью.

– Слышь, настоящий полковник… Оставь винтовку и беги… – Севка двумя ладонями стер с лица пот. – Привет там передай Орлову, скажи, что я был тронут его заботой…

– Я… – Чалый запрокинул голову. – Я… Ложись!

Чалый толкнул Севку в спину и упал на живот рядом с ним.

Над их головами с ревом пронесся самолет. Тень на мгновение заслонила солнце, Севка даже почувствовал запах выхлопных газов, «мессер» прошел низко, еще немного, и снес бы Севке голову винтом.

Во всяком случае, Севке так показалось.

– Твою мать! – крикнул Чалый. – Он сейчас…

Ударили пулеметы. Или пушки, Севка не разобрал, получилось громко – неожиданно громко.

Вначале пули выбили две аллеи фонтанов сухой земли, потом разнесли в клочья всадника вместе с конем. Второй метнулся в сторону, что-то крича и размахивая нагайкой.

Истребитель развернулся и пошел на второй заход.

– И вправду, – пробормотал Чалый, – откуда немцу знать, что конные варвары за них? Давай сваливать побыстрее, там промоина небольшая, по ней доползем к воронке. Время нас поджимает…

Казак хлестнул коня нагайкой, попытался уйти с линии огня, но «мессер» чуть довернул и коротко выстрелил.

– Вот и все… – сказал Севка.

Они скатились в промоину, стащили туда Костю. Затаились.

Самолет проскочил над ними, сделал разворот и ушел вертикально вверх, к солнцу. Поднятая им пыль закрутилась спиралью и повисла в воздухе.

– Время, – сказал Чалый, взглянув на часы. – Осталось пятнадцать минут. И что-то мне подсказывает, что прыть у наших преследователей… того… поубавилась… И у нас есть шанс успеть…

Они успели.

Поднялись на правую вершину двуглавого холма за две минуты до открытия воронки. Стояли не таясь, не пытаясь спрятаться, поддерживали Костю, который каким-то чудом еще оставался в сознании.

– Осмотрись, Всеволод Александрович, – Чалый снял винтовку и как копье запустил ее с холма. – Попрощайся. Все, ты едешь домой. Оружие я тебе очень рекомендую оставить здесь. На всякий случай. И дома оно тебе не понадобится…

Севка осмотрелся.

Раскаленный воздух над степью дрожал, над самым горизонтом мелкими мошками вились самолеты. Наверное, там шел воздушный бой. Время от времени самолеты падали, задымив или вспыхнув. Рассмотреть, кто именно сбит, наши или немцы, Севка не смог.

Медленно стащил через голову винтовку, сильным ударом вогнал ее штыком в пересохшую землю. Винтовка качнулась и замерла.

Снял с ремня кобуру с наганом и подсумки. Бросил рядом с винтовкой.

Не так он себе это представлял. Не так…

Севка не придумывал каких-то подробностей своего возвращения домой. Но отчего-то был уверен, что произойдет это после того, как он во всем разберется, поймет, что же все-таки заставляло людей драться, что разделяло тех, что хотели выжить любой ценой, и тех, что были готовы умереть…

И точно – после победы. После девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года. И еще лучше – после Парада Победы. Пройти мимо трибун, мавзолея… И немецкий штандарт бросить на мостовую. Так стать, чтобы на правом фланге, чтобы в кадры хроники попасть… А потом, уже дома, в своем времени и в безопасности просматривать и говорить себе – вот, ты там был, молодец… Не струсил.

Были же на том параде бойцы невидимого фронта?

Как там в старом анекдоте?

«– Здравствуйте, товарищи чекисты!

– Здравствуйте-здравствуйте, товарищ маршал…»

Костя покачнулся и медленно сполз на землю.

– Слышь, Всеволод… – Чалый вздохнул устало и посмотрел Севке в глаза – твердо и печально. – Он все равно не выживет… Домой ты попадешь к ночи, в мороз, без мобильника… Шмотки будут рядом, переоденешься… А он? Ты его прямо в форме потащишь? Понимаешь, что с тобой потом будет?

– Ерунда.

– Правда? Ты про парафиновый тест слышал?

– Это о следах пороха?

– Точно. Ты понимаешь, что тебя сразу погонят на него? Сразу. А ты сегодня стрелял сколько раз? Десять? Так что у ментов будет раненый и будет стрелок. Раненый, имей в виду, умрет и показаний даст не успеет… И ты…

– Пошел ты… – сказал Севка.

– Да я-то пойду. Я тебе твою одежку передам и отправлюсь на теплые моря, на кокосовый остров. А ты…

– Я рад за тебя. Прямо завидую. И про свой долг я тоже помню. Зайдешь на досуге, получишь. Как только мы Костю перетащим – так сразу я стану твоим должником…