– А если бы я не распознал цитат? Ну, просто не вспомнил бы впопыхах? Что тогда?

– Тогда… Я бы еще раза два попробовал что-нибудь эдакое сказануть… Типа «настоящий полковник»… Местные не поняли бы, а ты… ты имел бы шанс этот экзамен сдать…

– Смешно, – кивнул Севка. – То-то бы я офонарел…

– А если бы ты и тогда не понял, то двинулись бы мы с тобой на восток, а на ближайшем привале я бы ушел, оставив тебя одного…

– И что я?..

Севка задал вопрос спокойно, как бы невзначай, но внутренне напрягся.

– А хрен тебя знает, товарищ лейтенант… – Чалый почесал в затылке. – Ты же должен помнить – мы видим только то, что происходит ДО нашего появления здесь, в этом времени. То есть как вы выбрались с Узловой, как попались казакам – по-детски, между прочим, попались, стыдно – видел, как вас расстреливать повели – видел. Как расстреляли – тоже видел.

– Что? – спросил Севка тихо. – Как – расстреляли?

– А вот так. Тебе пуля попала в лоб, а Косте – в сердце. Упали вы в овраг, рыжий казак…

– Грыша…

– Может, и Грыша… Он хотел спуститься за формами и орденом, но младший сержант…

– Младший урядник, – автоматически поправил Севка.

– Что ты говоришь?! – изумился Чалый. – Младший урядник? Так вот этот самый младший урядник рыжему в рыло настучал и погнал пинками на хутор. Потом, к часу дня, на хутор пожаловали, наконец, немцы в количестве четырех особей на бронемашине, разведчики. Были очень тронуты гостеприимством местных жителей. Пожрали, попили молочка свеженького и укатили довольные. А потом, к вечеру…

– Так это ты нас?.. Ты казачков убил? – спросил Севка.

– Нет. А что?

– Тут кто-то еще есть? Из ваших?

– Нет здесь, кроме меня, никого…

– Так кто же?..

– Понятия не имею и даже не интересуюсь, – Чалый посмотрел на часы. – Воронка, по которой я вышел в сейчас…

– Куда вышел?

– В сейчас. Как еще это прикажешь называть? В эту точку временного континуума? Воронка вывела меня в семи километрах к северу и за полтора часа до встречи с вами здесь… К расстрелу я никак не успевал. Может, кого другого отправили, но я что-то в это не верю – все заняты. Жутко заняты, лишних рук нет и пока не предвидится. Во-от… Я вывалился, припустил бегом, пришлось на полпути пережидать, пока казачий дозор проедет… но успел…

– И зачем?

– А домой тебе пора, Сева… – сказал Чалый. – Последний шанс, можно сказать…

– Это как?

– Ну… Понимаешь, комиссар больше не сможет тебя прикрывать. Время у комиссара вышло, и то, что без нашего вмешательства, и то, что с ним. Вот и говори об изменении времени после этого. В варианте без встречи с тобой комиссар героически погибал от рук своих коллег в июле этого года, а в нынешнем варианте – в середине августа. От тех же дружеских рук. Поводы разные, причина одна. Останешься ты здесь – живой или мертвый, выйдешь ли из окружения – все равно тебе, как бы… При любом раскладе жизнь твоя резко усложняется. Снова придется придумывать… – Чалый прижал к животу руку и поморщился. – Не везет мне с тобой, честное слово… То нос мне сломал, то…

– Так это ты меня возле дома…

– Нет, это ты меня возле дома, а тебя уже Леня Ставров приложил… – снова взгляд на часы. – В общем, если ты хочешь уходить домой – нужно двигаться. Воронка откроется через полтора часа, тут, неподалеку…

Где-то, чуть ли не рядом, раздался хлопок, свист и над балкой, над самой головой Севки, повисла зеленая ракета.

– Вот ведь суки… – пробормотал Чалый. – Все-таки не стали дожидаться указанного времени… Это, между прочим, ты виноват. Затеял стрельбу, совсем запутал бойцов… А нам пока деваться некуда, имей в виду… Можно бежать в другую сторону, но тогда следующая воронка будет только через неделю и в ста километрах. Я так бегать не нанимался…

Не обращая внимания на Севкин револьвер, Чалый встал, подошел к винтовкам, брошенным красноармейцами, поднял одну, покрутил в руках и положил на землю.

– Вооружают, чем попало… Разболтанная, смотри, как я не знаю… Он винтовку бросил, а затвор и вылетел. – Чалый поднял вторую винтовку, клацнул затвором, одобрительно кивнул. – Побежали, наверное. Еще часик побегаем, может, и получится…

– А Костя? – спросил Севка, не вставая с земли.

– А он так и так в наше уравнение не входит. Ты что, забыл? – Чалый наклонился, поднял свой пистолет, сдул с него пыль и спрятал в кобуру. – Либо мы его оставляем живым, либо, пожалев, мертвым. Ты оставляешь, имей в виду, я здесь в качестве проводника, не больше…

Севка усмехнулся, чувствуя, как скрипит задеревеневшая кожа на лице.

– Где воронка?

– Ты туда с раненым не доберешься вовремя…

– Не твое дело, – Севка встал, поднял револьвер. – Где воронка?

– Ты дурак совсем? Ты его с собой туда тащить собрался? В две тысячи одиннадцатый? И что ты там будешь с ним делать? С тобой – еще куда ни шло. Я тебе твои шмотки верну, а вот с ним, что ты там будешь делать?

Чалый поднялся по откосу к краю балки и выглянул.

– Имеем четверых конных в пределах прямой видимости. Они сейчас подождут подмогу и возьмутся за нас…