ШУСТРИК. Что не-а?

УМОРУШКА. Не буду жалиться…

ШУСТРИК. Жаловаться.

УМОРУШКА. Жаловаться.

ШУСТРИК. Будешь меня слушаться…

УМОРУШКА. Эвона чего захотел! (Поспешно и покорно.) Хорошо, буду.

ШУСТРИК. Будешь кашу до конца съедать…

УМОРУШКА (садится на пенек). Подожду, пока деданя не проснется. Деданя проснется — расколдует. А тебе — всыпет!

ШУСТРИК. Всыплет!

УМОРУШКА. Пожалуйста, если тебе так слаще.

Уморушка поворачивается к Шустрику и зрителям спиной, вытирает слезы. Она незаметно снимает с носа наклейку.

ШУСТРИК (очень тихо). Фыр-фыр-пупыр!

УМОРУШКА (ворчит). Деданя проснется, он тебе вот какой «пупыр» сделает! (Поворачивается и руками показывает Шустрику, какой длинный нос сделает ему дед, замечает, что ее собственный нос стал нормальным.) Ой? Кажется, я снова красивая…!

ШУСТРИК. Красивая, вся в брата.

Слышно кукование кукушки.

УМОРУШКА. Пойду по малину. Деда проснется, а я ему — гостинец!

ШУСТРИК. А я?

УМОРУШКА. А я много нарву — за тебя и за себя.

ШУСТРИК. Тогда иди. Не уколись только!

УМОРУШКА. А меня колючки не колют.

ШУСТРИК. Почему?

УМОРУШКА. Жалеют. (Уходит.)

ШУСТРИК (оставшись один). Везет девчонкам! И колючки их не колют, и комары не жалят… А уж нянчатся с ними…! (Вспоминает, как мать потчует его и Уморушку кашей.) «Скушай, доченька, кашки…! Ах, ты не хочешь, моя Уморушка! У-сю-сю! Тру-сю-сю! (Басом.) Жуй кашу быстрее, Шустрик! И не смотри на нее так — прокиснет!»

Появляется Ваня. Голова его задрана вверх, он все еще надеется обнаружить кукушку. Шустрик быстро прячется за кустом.

ВАНЯ. Нет, не найти мне, видно, кукушку… Придется ни с чем возвращаться. (Замечает кусты.) Удилище хотя бы срежу. (Достает нож и делает шаг к кустам, за которыми спрятался Шустрик.)

ШУСТРИК (быстро высунув голову из-за кустов). Стой!

ВАНЯ. Ай! (Разглядев, что перед ним мальчишка.) Фу ты, леший, напугал…! Чего по лесу шастаешь, людей пугаешь?

ШУСТРИК (искренне удивлен). А что же мне еще делать? (С любопытством.) А откуда ты, дяденька, знаешь, что я — леший?

Немая сцена: Шустрик ждет ответа на поставленный вопрос, а у Вани отнялся язык.

ШУСТРИК. Что молчишь? Язык проглотил? (Ваня отрицательно мотает головой.) Молчи-молчи: деда Калина проснется — живо тебе язык развяжет! (После паузы.) Ты заблудший, да? (Ваня снова отрицательно мотает головой.) Зовут-то тебя как?

ВАНЯ (еле-еле выговаривает). В-ваня…

ШУСТРИК. Ну вот! (Протягивает руку.) А меня — Шустрик!

ВАНЯ (робко жмет руку Шустрику). А деда… Калина… кто?

ШУСТРИК (охотно и гордо). Самый главный леший! Он — дедушка мой. Он знаешь как колдовать умеет? У-у! И языки развязывать. Один такой молчал-молчал, а дедушка рассердился, язык ему развязал и снова завязал, только на три узелочка. Потом пожалел, конечно, развязал… (Замечает в руках у Вани нож.) А это что?

ВАНЯ. Ножик. (Протягивает нож Шустрику.)

ШУСТРИК (пробуя кончик лезвия). Колючий… Солнышко в нем, как в лужице, блестит… Давай меняться?

ВАНЯ. Так бери. А я пойду, а?

ШУСТРИК. Так не отпущу!

ВАНЯ (всхлипывает). Че я тебе сделал? Ниче я тебе не делал!

ШУСТРИК. Вот чудак! Я тебе за нож… ну, хочешь, шапку волшебную подарю?!

ВАНЯ. Ну да?!

ШУСТРИК. Или твою волшебной сделаю. (Снимает с головы Вани модную кепку.) Фыр-фыр-пупыр! (Достает из кепки яблоко.) Фыр-фыр-пупыр! (Достает из кепки конфету.)

ВАНЯ. Вот это да…! Фыр-фыр-пупыр! (Тоже достает из кепки конфету.) Меняюсь!

ШУСТРИК. Только смотри — никому не говори, что в Муромской чаще был и здесь шапку выменял.

ВАНЯ. Про кепку не скажу. А про чащу и так все узнают, когда мы ее вырубим.

ШУСТРИК. Что?!

ВАНЯ. Мы же лесорубы…

ШУСТРИК. А я думал — заблудший…! Настоящий живой лесоруб…!

ВАНЯ (скромно). Мы с братом — ученики. Это Ведмедев с Опилкиным настоящие.