В доме Пестовых осветилось окно «ребячьей» комнаты.

— Вот-вот! — добавил Степан повеселевшим голосом. — Иначе мне нельзя, Наталья Григорьевна, ну никак нельзя!

И зашагал к Дворцу культуры.

На этот раз летучка краеведческого кружка была короткой. Николай Павлович напомнил кружковцам их обязанности в день открытия кабинета, а Паня по списку устроил перекличку экскурсоводов.

— Кажется, ничего не забыли? — Николай Павлович заглянул в блокнот и медленно прошелся по кабинету. — В общем неплохо получилось, товарищи?

— Просто хорошо, Николай Павлович!

— Где еще такая коллекция есть, только в городском музее! — заговорили ребята.

— А помните, с чего началось? Помнишь, староста?

Паня улыбнулся. Мог ли он забыть день и час, когда родилась мысль о краеведческом кружке, о школьной минералогической коллекции!

Это случилось в марте, на уроке Николая Павловича.

В тот зимний день лишь один луч солнца пробрался сквозь низкие снеговые тучи, заглянул в школьные окна и разбрызгался веселыми искрами, преломившись в прозрачном камешке, лежавшем на Паниной ладони.

— Чем ты занимаешься, Пестов? Что это у тебя? — спросил Николай Павлович.

— Хрусталик-волосатик, его еще Венерины волосы называют. Видите, в нем будто волоски тоненькие. Это иголочки рутила… Редко волосатики попадаются. Мне за него Кузя Сердюков хорошую халцедонку сулит.

— Меняешься камнями?

— Нет, я больше сам искать люблю, а другие все время меняются, каменный базар разводят.

Ребята охотно рассказали Николаю Павловичу об этом «базаре».

Менка камнями — любимое занятие ребят Горы Железной. Каждому лестно завладеть камешком, который сегодня стал модным, а завтра будет небрежно брошен под крыльцо и забыт. Приличные коллекции собрали лишь Пестов и Фелистеев. Для большинства же школьников главный соблазн в менке — это азартные споры и завидные выигрыши. Впрочем, корысть от выигрышей невелика. Иной камнелюб всеми правдами и неправдами копит, копит минералогические образцы, а потом возьмет да и променяет их чохом на сломанный фотоаппарат, на совершенно ненужные ему старые велосипедные камеры — словом, на такую заваль, что даже смешно.

— И, можно предположить, участники менки стараются получить лучшее за худшее? — спросил Николай Павлович.

Класс зашумел:

— А то как же!

— Обставить!..

— Обдурить!..

— За пятак рубль с полтиной купить!..

— Откуда вы набрались таких словечек? — поморщился Николай Павлович. — Не нравится мне ваш каменный базар, не вижу в нем ничего хорошего. Когда двое меняются равноценными вещами — это еще так-сяк. Но меняться для того, чтобы выторговать лучшее, провести товарища, — ведь это тренировка в позорном искусстве обманывать людей. А для чего вам такая тренировка, товарищи пионеры, советские школьники?

Это удивило ребят. Менка была одним из давних обычаев, ее считали делом вполне законным, а оказывается, можно смотреть на вещи и по-иному… Ребята зашептались, заспорили.

— Доспорите потом, стоит даже провести сбор отряда на эту тему. — Николай Павлович вернул хрусталик Пане и сказал: — Вот что непонятно: Горнозаводский район называют минералогическим раем, а в школе нет минералогической коллекции. Что вам мешает организовать кружок краеведов, устраивать экскурсии, походы, собрать хорошую коллекцию?

Как только он вышел из класса, Паня вскочил на парту.

— Ребята, даю волосатик в школьную коллекцию! — крикнул он.

— Пять цитринов за мной! — не остался позади Гена Фелистеев.

— Записываю в краеведческий кружок! — отозвался из другого конца класса Егорша.

Это случилось недавно, полгода назад, а как много сделано! О менке теперь почти не слышно, наперекор ей собрана коллекция, которую не стыдно показать Горе Железной, а краеведческим кабинетом не налюбуешься.

— Идем, староста, встречать карнавал.

— Нет, Николай Павлович, я дежурю.

Все ушли.

Паня вооружился тряпкой, в сотый раз протер стекла витрин, горок, шкафа, тут и там поправил этикетки и улыбнулся дедушке краеведческого кабинета — хрусталику-волосатику, такому скромному, почти незаметному среди других экспонатов в отделе благородных кварцев.

Послышались звуки горнов.

Паня выбежал в пустой коридор затихшей школы и, рискуя получить замечание, устроился на подоконнике открытого окна.