Айко посмотрела на Марину через плечо, улыбнулась:

— Ты знаешь, что многие известные мангаки поначалу задники и второстепенных персонажей рисовали? Да, конечно, это будет небесплатно.

Как мысли читает. Марина смотрит на время: 23:40.

— Здорово. А карандаш ты обводишь тушью или на компьютере обрабатываешь?

Айко встает, идет в кухню. Бросает, не оглянувшись:

— Оставайся.

— Главное, не разлить чай на покрывало — эти ирисы дорогущие. Матери деньги покоя не дают, смотри — все белье шелковое.

Айко ныряет под одеяло, садится и берет чашку в руки.

— Что-то я мерзну. Наверно, от недосыпа. Как тебе матча?

Марина отпивает ярко-зеленой взвеси, кивает. Проводит рукой по подушке. Нежная гладкая ткань, прохладная.

Разговор по делу закончен. Айко умеет в минуту выбросить из головы то, что занимало. Сказала: иначе нельзя — с ума сойдешь.

— У меня в районе взвод мангак живет. В какое кафе ни зайди — сидят, корпят, тянут кофе. А ты отключиться пытаешься, с подругой встретиться… Ну и все, снова думать начинаешь, в блокнотик записывать на ходу.

— А ты сроки когда-нибудь срывала?

Айко пожимает плечом:

— Человеку творческому трудно укладываться в рамки. Я не исключение. Под конец работаешь круглыми сутками, и всё.

— И что ты делаешь, чтобы не заснуть?

— А, это любимая тема у мангак — ночные хитрости… я волосы мокрыми держу. — Айко делает глоток, ставит чашку на пол. — Знаешь, мне сны в виде манги снятся. Я там персонаж, и мангака решает сбросить меня со скалы в водопад. Я спрыгиваю с бумаги и убегаю от него — но оказываюсь в большом страшном мире, хрупкая, нарисованная… — Айко откидывается на подушки. — Как тебе удалось утрясти проблему с документами?

«Табакерка», солнце в окно, свобода.

— Я начала просто жить.

— Самое лучшее случилось неожиданно?

Айко опять стала той, что тронула ее за плечо на крыльце. Той, что сидела за низким столиком с танцующими палочками в пальцах, с подколотыми блестящими волосами. Она опять превратилась в запах. Она улыбалась.

— Да. Я дна отчаяния достигла. После начинаешь всплывать.

— А может, ты поняла, что не надо ничего страстно желать?

Марина не ответила. И Айко произнесла, теребя край покрывала:

— Будешь желать — тебе дадут. Но ты об этом пожалеешь. Как я когда-то.

В колледже детям из неполных семей выдавали годовой талон на питание. Айко жила в двух шагах от колледжа и обедала дома. Дома есть было скучно, и она не раз просила мать оплатить школьные обеды. «Я повариху держу для красоты?» — отвечала та. Тогда Айко задумала раздобыть заветный талон. Это просто: надо очень сильно захотеть, и желание сбудется. Еще дедушка Итиро говорил.

До конца учебного года оставалось четыре месяца, Айко с завистью ходила мимо столовой, где давали вкусняшки типа сосисок или картошки фри; твердила про себя желание. Потом наступили летние каникулы, ее отправили к деду в Токио. Там она и узнала, что умер отец.

Теперь она имела право на заветный талон.

— Айко, это просто совпадение.

— Совпадений не бывает. Мы заслужили все, что с нами происходит.

— В десять лет ты заслужила остаться без отца?

Айко приглушила свет, устроилась поуютнее.

— Сейчас я понимаю, что он меня по-своему любил. Но был слишком сдержан… мы почти не проводили время вместе. Я не знала, как с ним общаться. И хотя отец ни разу не поднял на меня руку, он и не протянул ее мне ни разу. Видно, мои эмоции относительно талона на сосиски и картошку фри были сильнее чувств к нему. Вот мироздание и услышало… Так что, может, я и заслужила.

— А что с ним случилось?

— Сердце.

Помолчали.

— Я с тех пор запретила себе хотеть.

Марина подумала, что хотеть— и значит заглядывать в корзину с будущим. А прожить от а до я состояние здесь и сейчас, уловить запах сакуры — часто ли ей это удавалось? Пожалуй, тогда удалось: Катя играет на пианино, а они сидят на диване с Анькиным отцом, и будто это — одна долгая минута, залитая музыкой и покоем, вечная. Еще было: дождь из ведра, дома никого — шерстяные носки ласково покалывают промокшие ноги; она сидит на полу и рисует упавшую вазу, рассыпавшиеся цветы: тишина, только карандаш шуршит и кот мяукнул. Еще моменты — короткие, — когда лежала головой у Корто на плече, смотрела на луну в квадрате окна.