Численник
вернуться

Кучкина Ольга Андреевна
Шрифт:

«Спина широкая мужская…»

Спина широкая мужскаяк спине прижата узкой женской,и пятку пяткою лаская,всю ночь плывут они в блаженстве,еще любим, еще любима,постель залита светом лунным,плывут, плывут неумолимоодним возлюбленным Колумбом,теплом друг друга согревая,плывут во время, что остудит,еще живой, еще живая,туда, где их уже не будет.

«Если не отгородиться занавеской кружевною…»

Если не отгородиться занавеской кружевноюот происходящего на улице,рискуешь перестать быть матерью и женою,а сделаться безголовою курицей.Но нельзя отгородиться занавеской кружевноюот того, что происходит на улице,и не избежать перестать быть матерью и женою,а сделаться безголовою курицей.Но если отгородиться занавеской кружевноюот того, что происходит на улице,останешься женщиной и женою,красавицей и умницей.

«Говорили о непогоде…»

Говорили о непогодеи о заморозках на почве,что мешают деревне сеять,а уж скоро кончится май.Все автобуса ждали вроде,кто-то письма писал на почте,кто-то лиха пророчил Расее,кто-то спрашивал в лавке чай.Подошел драндулет скрипучий,в нем водитель, веселый парень,распахнул автоматом двери,пригласил к вояжу народ.И, сложившись большою кучей, —чай, не барыня и не барин,чтобы случаю дело доверить, —протолкался народ вперед.По ухабам и маргариткам,по грязи в слепоте куринойдвигал сельский автобус, звонок,стекла все грозя – в порошок.А в салоне, привычном к напиткам,пахло рвотою и уриной,тихо плакал грудной ребенок,и импичмент в Москве не прошел.

«Письмо крестьянское приходит…»

Письмо крестьянское приходитв мой дом отменно городскойи хороводит-верховодит,и тянет дымом, как тоской.Сурово требует к ответу,мол, почему не с большинством, —и так по-детски тянет к лету,на речку с лодкой и веслом.Крестьянской массой дожимает,виня в отрыве от земли,напоминая, что и в мае,и в августе мы в городской пыли.Их большинство за власть Советов,за общий смысл и общий круг,из круга первого с приветом,привет решителен и груб.Им тяжело, и им сдается:петлей как смыслом затянуть —опять из общего колодцаводы волшебной зачерпнуть.Колодец пуст. Рябина вянет.Чужой приказ душе – чужой.Своя сума души не тянет.Есть путь, назначенный душой.Я большевистский одиночка,крестьянская малая дочь.Ответная рыдает строчка:примите искренне и проч.

«Ущербная луна над местностью одна…»

Ущербная луна над местностью одна,катится поезд.Коньячная волна, как вечная вина,диктует повесть.Заснеженных цистерн застывшие телаторчат в окошке.Поодаль от угла деревня залеглане понарошке.Обманчивый лесок струится на восток,запараллелясь.Последний огонек из глаз уходит вбок,как свет в тоннеле.И городской пейзаж лоскутьями пропажглядится смутно.И некий персонаж бросает карандаш,и брезжит утро.Над рельсами страна в стекле отражена,вся в серой гамме.Свидетелем без сна душа вдоль полотналетит снегами.

«Домишки, укрытые снегом…»

Леониду Филатову

Домишки, укрытые снегом,кривые скелеты берез.Повязана времени бегом,глазею до рези и слез.Равнина, гора, мелколесье,плетенье мостков и стропил,могилка случайная вместокого-то, кто жил здесь и был.На санках согбенная теткаребенка везет налегке,нескоро, видать, довезет-то,жилья не видать вдалеке.А дальше на белых просторахпод красным, как жар, кирпичом,строенья растут, по которымпридут полоснуть кумачом,ножом, топором и обрезоми красным, как жар, петухом,чтоб снова огнем и железом,и стадом – за пастухом.Привольно, и скрытно, и скуднораскинулась вечная Русь,люблю тебя сильно и трудно,жалею, не знаю, боюсь.

«Ну вот, исчавканная местность…»

Ну вот, исчавканная местность,колодца ржавая бадья…как факт – последняя окрестность,последний очерк бытия.Оскомины дрянная силасжимает челюсти в замок,здесь западник славянофилане одолел бы, видит Бог.Фасет, фальцет, фальшивый заяц,флажки и обморока мрак,зияя вечно, вечно маясь,моей России вечный зрак.Охота, дивная охотасмотреть на кочки без конца,на пустоши, ручьи, болота,черты необщего лица,и тот сосняк, и эти ели,прикрасы милой стороны…Как если б в сторону гляделис обратной стороны Луны.Восток ли, Запад, все едино,Европы скромный идеал,Китай, Япония – все мимо,когда России не видал.Навечно этот ржавый очеркпо сердцу, словно по стеклу…Березовых понюхать почек…понюхать сосенки смолу…Как космонавты, наши душиуходят в небо, не спеша,и мирозданья не нарушитмоя славянская душа.

«Отголоски, перелески…»

Отголоски, перелески,переклички, перепляски,переглядки, пересмешки,перегрузки, перебежки,переплеты, переделки,перехваты, перестрелки,недороды, недостачи,как проклятье, неудачи —вот пейзаж моей отчизны.И с какого перелякумной любим он так подробно?

И еще о родине

Избавление от бесплодияи прерывание беременности —в одном флаконе.Искажение плодородияи нежелание умеренности —как вор в законе.Возвышение самоуверенностии унижение благородия —как шут на троне.Исполненная по доверенностифальшивая мелодия —в последнем патроне.