— Ладно, ладно, — сдался Урук. — Иди впереди. Пса возьмешь?

— Не надо.

Урук мрачно кивнул и отошел назад. Если план сработает, то все равно, где идти, впереди или сзади. Вся группа выйдет из тоннеля и нападет на охрану, прежде чем та успеет что-либо сообразить. Конечно, если его замысел сорвется, он застрянет сзади, не имея возможности ничего предпринять. Ада понимала, что Урук обеспокоен именно этим. Не в его привычках оставаться в стороне, когда другие сражаются.

— Ступайте за Джаредом, — в последний раз напутствовала Ада пленников.

Она хотела повторить то же самое на языке нифилимов, но Джаред отмахнулся.

— Хватит, — прошептал он. — Они уже созрели. Идем.

Ада посмотрела вперед. Факелы освещали всего несколько шагов, как раз до первого поворота. Урук предупредил, что поворотов много, но она не думала, что первый находится в самом начале пути.

Она шагала медленно, не желая убегать далеко вперед, и размышляла на ходу. Нифилимы постоянно ей твердили, что она дура, каждый день, каждый час. Что бы она ни делала, даже самые простые вещи, за все ее ругали. За то, что огонь не греет, и за то, что огонь жжет. Чаще же всего ей попадало за то, что она не понимает самых простых вещей на языке высших, нифилимов. И говорить не может, как положено. Она очень старалась — но все без толку. А сейчас оттого, что и как она скажет на этом языке, зависел успех их предприятия. Ада нервничала.

Она пыталась представить себе, что сказала бы в этой ситуации старая капитанша. Звуки. Ударения. Интонация. Ада мысленно репетировала по дороге, но когда отряд достиг конца тоннеля, она обнаружила, что все забыла. В голове было пусто.

Она обернулась и увидела Джареда. Размышлять некогда. Ада вздохнула и заорала во весь голос:

— Отойти в сторону! Новые пленные! Освободите место для новых пленных!

Ничего не вышло! Нифилимы двинулись к ним, и Ада хотела уже вытащить меч, когда вспомнила свое обещание. Слушаться! Она рванулась вперед, нашла описанную Уруком нишу справа и нырнула в нее. Мимо прошагал Джаред, за ним призрачные фигуры рабов.

Перед ней вырос Урук. Он запустил руку в нишу и вытащил ее оттуда.

— Ничего не вышло! — пискнула Ада.

Он толкнул ее обратно в тоннель. Загремел металл. Аде показалось, что сейчас обрушится потолок.

Урук исчез.

Ада посмотрела ему вслед. Пса тоже не видно.

— Помогите им! — обратилась она к застывшим рабам.

Ада попыталась вытащить меч, но он оказался слишком длинным. Или руки у нее слишком короткие. Помучившись с мечом, она всадила его обратно в ножны и выхватила кинжал.

— Помогите им! — выкрикнула она снова. Никакой реакции. «Нужно иначе», — подумала она.

— Бей нифилимов!

Узники встрепенулись и двинулись вперед.

— Бей белых! — завопила она. — Дави гадов! Рви их в клочья!

Толпа рванулась вперед.

Удача отвернулась от Кан-Пурама. Даже Изин это понял. Фланговый удар женщин нифилим грозил разрезать армию надвое. Дождь усилился. Поле размокло. Хуже всего, что Изин потерял меч. И если бы хоть меж ребер убитого врага — так ведь нет же! Изин двигался вперед, когда сбоку ударили эти белые бестии. Строй превратился в бессмысленное стадо, качнулся, рванулся, и оружие выпало из рук жреца. Оборачиваться, останавливаться, искать — немыслимо, растопчут!

Битва напомнила Изину хлебный бунт, свидетелем которого он оказался в первые годы служения в храме. Дождей в тот год почти не было, ничтожный паводок смыл старую почву, но не принес новой. То немногое, что вызрело, осело, как водится, в закромах богатеев. Бедным было нечего есть, нечем кормить скот. Кан-Пурам содрогнулся. Изин помнил, что проснулся в тот день под проклятия и вопли. Улицы заполнила чернь. Храмовая стража пыталась перекрыть вход на кухню, но толпа снесла двери и хлынула внутрь, круша все на своем пути. Ломали печи, опрокидывали котлы, рассыпали мешки с мукой. Людей больше интересовало разрушение, чем обогащение. Каждый унес не больше горстки муки.

— В этом их беда, — спокойно пояснил старый жрец-наставник. — Они не думают о процветании. Никогда. Они озабочены выживанием.

Вот и Изин сейчас озабочен выживанием. Не так это просто порою — выжить. Особенно если едва держишься на ногах, а падение равнозначно смерти.

Изин огляделся, пытаясь разобраться, что происходит. Атакующие воительницы приближаются, а он безоружен. И под ногами ничего. Но Изин не отчаивается. Не один он лишился клинка, надо только поискать. Лучше меч. Но и кинжал сойдет. Больше всего оружия валяется в передовых рядах, но от них Изин далеко. Под ногами иной раз попадаются плавающие трупы, но их оружие первым исчезает в вязкой жиже. Тут и живой утонет. Изин то и дело погружался в грязь по колено. Неуютно погибать беззащитным, поэтому Изин не переставал оглядываться.

И вот — удача! В грязи застряла булава. Лучше бы, конечно, меч, булава тяжеловата, но, как говорила в детстве его мать, «голодному не до перчика». Изин едва успел поздравить себя, как услышал крик. Мало ли кто орет на поле боя. Гремят барабаны нифилимов. Но этот вопль раздался сзади, откуда клином наступала вооруженная масса, состоящая сплошь из черноволосых мужчин, набросившихся на белых женщин.

Они двигались очень быстро. Воины отпрыгивали в стороны, как кузнечики. Передний ряд клина вооружен булавами, вроде той, что нашел Изин. Воины энергично раздавали удары всем попавшимся под ноги, и своим, и чужим. Новый отряд сметал все на своем пути, убивал, растаптывал, калечил людей.