Шрифт:
— У меня встречное предложение: что, если поменять кейс на девочку?!
— На какую девочку? — удивилась Яга.
— А вот на неё! — с этими словами Молния показала Яге Алёнку.
Баба Яга не знала, что и сказать.
— А если она вам не нужна, — сказала Молния, — то мы её…
Яга не дала ей договорить:
— Отпусти Алёнку сейчас же! Кейс твой!
— А как же я?! — воскликнул Кощей.
— Никак! — усмехнулась Молния. — Ты, Бессмертный, остался без всего: без волшебной силы, без власти, без эликсира и даже без золота.
Подлетел Емеля на ковролёте, и Варвар помог Алёнке перебраться с машины на ковролёт. Главред передал Молнии кейс. Емеля и Алёнка медленно полетели прочь. Королева кун-фу положила «дипломат» себе на колени.
— Вы не сможете открыть кейс: кодовое слово знаю только я! — крикнул Кощей.
— Не ты один, твоё бессмертие! — сказала Баба Яга. — Я тоже его знала. И перепрограммировала кодовый замок. А новый код — здесь! — Баба Яга помахала в воздухе белым конвертом.
— Отдай! — одновременно воскликнули Молния и Кощей.
— Отдам тебе! — Баба Яга кивнула Молнии. — В обмен на «Антимолодин». Эликсир я потом отдам Кощею, чтобы он мог расколдовать Ивана и Василису. Согласна?
— Если Кощей получит эликсир, он непременно обратит нас в камень: он злопамятный, — ответила Молния. — Нет, мы не согласны.
— Открыв кейс, вы обретёте власть над Кощеем, — сказала Яга.
— Каким образом?
— Кроме ключей, в кейсе лежит Штопальная Игла, на конце её — смерть Кощеева!
— Ты что, смерти моей хочешь? — закричал Кощей.
Чёрная Молния подумала, пошепталась с Напроломом и ответила:
— На таких условиях я согласна. Но если Кощей только посмотрит в мою сторону, я тут же сломаю иголку.
— Мы её сразу сломаем, — прошептал Напролом. — Незачем рисковать.
Емеля подлетел к кабриолету киногероев и обменял письмо на склянку с эликсиром. Увидев это, Кощей поник головой и приготовился к самому худшему. Королева кун-фу не стала мешкать. Она боялась мести Кощея. Штопальная Игла для неё сейчас была дороже золота. Молния торопливо вскрыла конверт и громко прочла над кейсом слова волшебного кода:
— Сума! Дай ума!
— А почему «сума»? — спросил Напролом. — Это же кейс.
В тот же миг «дипломат» раскрылся, и из него выскочили четыре суковатые палицы — по штуке на брата. Они повисли в воздухе, будто совсем ничего не весили. На колени Молнии упала аккуратная этикетка:
Дубинки стоеросовые самонаводящиеся — 4 штуки.
Упаковщица — Баба Яга.
Сделано в Сказке.
— Ух, ты! — восхитился варвар. — Какие классные бейсбольные биты!
— Это не биты, — прошептал пират.
— Так нечестно! — воскликнула Чёрная Молния. — Нас околпачили!
Больше она ничего не успела сказать. Со свистом рассекая воздух, дубинки обрушились на головы киногероев. Спасаясь от внезапной атаки дубинок, инстинктивно прикрывая руками головы, пират, варвар и королева кун-фу забились под сиденья. И только Напролом догадался развернуть машину и дать полный газ. Летающий кабриолет сорвался с места, а за ним, как хвост за кометой, ни на миг не отставая, понеслись дубинки. Только сейчас Напролом заметил на краю поляны огромный указатель:
ВЫХОД ИЗ СКАЗКИ
Напролом понял, это — путь к отступлению. Он понял также, что жители Сказки победили, а им, киногероям, остаётся только бежать. Дубинки то и дело дубасили его по голове и плечам, но он не обращал на это внимания, уверенно ведя машину. Бегство из Сказки было стремительным, позорным. Кабриолет промчался над Кудыкиными горами, потом над росстанями, и Напролом увидел, как вдали, в облаках, показалась Дверь. За нею ждали привычные приключения в привычных боевиках. Там было всё ясно и просто, и Напролом с радостью направил вперёд свой кабриолет. Дубинки отстали. Кабриолет на прощанье подпрыгнул на небесном ухабе, и киногерои горохом высыпались из него прямо в реальный мир.
Глава двадцатая. ДВЕРЬ В СКАЗКУ
Не прошло и минуты после бегства киногероев, как над поляной пронеслась волна звонкого весёлого смеха. Смеялись все — от мала до велика, — удивляясь хитроумной проделке Бабы Яги. Раскатистое эхо неслось над лесами, и казалось, будто смеются сами Кудыкины горы. Баба Яга раскланивалась направо и налево, принимая поздравления с окончательной победой. Один Емеля не смеялся. Он неодобрительно посматривал на Ягу и в конце концов высказался: