Шрифт:
Уже около часа он не спит. Вспоминает события прошлого лета, улыбается и предвкушает...
Они с ней встретились тогда, словно впервые увидев друг друга. Он, только поступил в Воронежский кадетский корпус имени Великого князя Михаила Павловича, получил форму и теперь щеголял в ней, чувствуя себя невероятно повзрослевшим, ожидая встретить и намереваясь поразить своей взрослостью, ту маленькую девочку... Вдруг, опешил, когда в передней, ему на встречу, вышла маленькая женщина...
Она должна была быть ещё ребёнком... Его ровесницей... Это никак не укладывалось в голове и он чувствовал себя в своей полувоенной форме, по сравнению с ней, глупым и смешным провинциальным барчуком, в дурацком костюмчике морячка.
Тоненькая и стройная её фигурка, обтянутая креп-жоржетом дорогого платья, отнюдь не детского фасона, аккуратная головка на идеальной шее, красивые руки, словно сделанные из тончайшего фарфора и чудный, волшебный голос...
– Dites-moi - "l'ours russe"*– просила она тогда, состроив глазки.*(Скажи-"Русский медведь")
– "l'ours russe" – отвечал он, искренне стараясь, чем и вызывал её звонкий смех.
Она выбегала из дома и, передразнивая его, хохотала с кем-то из взрослых в саду. А он, в отчаянии, ночами, писал ей свои первые наивные стихи о любви, а с рассветом неизменно от них избавлялся. А она, украдкой, кокетливо показывала ему кончик язычка за завтраком, а он счастливо смеялся и был осуждаем отцом за легкомыслие и неумение себя вести за столом, а она...
За окном послышался шум приближающегося экипажа. Мальчик вскочил с кровати и осторожно приоткрыл занавеску.
Шикарное чёрное ландо, запряженное двойкой златогривых серых першеронов, остановилось у ворот усадьбы и выпустило своих пассажиров.
Он спешно стал одеваться и приводить себя в порядок. Сегодня нельзя быть нюней, сегодня он будет твёрд и решителен. Гости хохотали на террасе встречаемые родителями...
– «День сегодняшний дарует то, что сам сумеешь взять...» - напевал кадетик, надевая мундирчик и любуясь собой у большого старого зеркала в резной ольховой раме.
«Хорош» - нашел он сам себя вполне достойным всяческих побед и, сунув руку в карман, достал оттуда, привезённый им из города, небольшой флакончик с порошком шпанской мушки. Чмокнул его в пробку и, подмигнув своему улыбающемуся отражению, вышел из комнаты.
Но день, как-то сразу, не задался... Встреча оказалась довольно холодной. Более того, её мама, скрывая улыбку за веером, спросила вдруг – «не бреется ли он ещё?» - от чего сразу стало ужасно неловко.
– "Ещё нет-с". – Ответил, успевший стать пунцовым, кадетик. И небо рухнуло....
Больше внимания на него не обращали.
После завтрака все перешли в беседку за домом и непрерывно о чём-то беседуя, стали играть в карты.
И только огромная пегая собака Еблонских, нашла в нём благодарного друга. Она ставила ему на плечи свои большие лапы и норовила лизнуть в лицо. Он трепал её за холку и уши. Она рычала. Незаметно для себя, он разыгрался с ней так, словно это её он и ждал целый год. Забывалась досада и неловкость, возвращалась к нему его детская непосредственность...
– "Et Nicolas ne semble pas press de grandir!"** – Вдруг, как гром среди ясного неба, услышал он её насмешливый голос за своей спиной, кружась в диком танце с разбаловавшейся псиной.**(А Николя не собирается взрослеть!)
Он стал как вкопанный. Повернулся и посмотрел ей в глаза. Они были полны насмешки.
– Et nous n'en avons pas besoin!*** – Подыграл ей папенька, и все весело засмеялись.***(А оно нам не надо!)
Мальчик, словно ужаленный, сорвался с места и побежал к сосновому бору неподалёку, в котором он раньше так любил играть. Её собака кинулась за ним. Смех становился всё тише и, наконец, совсем стих обернувшись лёгким шорохом ветра в кронах вековых сосен и молодых субтильных дубков, образующих с папоротниками, уютную чащу подлеска, где царили тишина и полумрак.
Безутешные слёзы катились по раскрасневшимся щекам мальчишки. Он корил себя за собственную глупость и наивность;
Да как он, вообще, мог полагать, что ему удастся подсыпать ей этого порошка? И зачем он целый год этим грезил? Конечно, он смешон! Ведь он, всего–лишь, не интересный ей, безусый провинциальный юнец! Но, мириться с этим он не мог и не хотел!..
Господам в беседке, подали чай и сладкое. Говорили и спорили о недавно вышедшей в свет книге Теккерея «Ярмарка тщеславия». Дули на блюдечка, попивая вкусный малиновый чай. И она...
Через прутья кованной ограды, хорошо были видны желтеющие пшеничные поля врезающиеся в лес, синее небо, дорога, по которой поднимая тучу пыли, промчалась ватага деревенской ребятни, с криками гоня перед собой, большое желтое колесо выспевшего подсолнуха. Всем было ленно и хорошо...
Никто не слышал, как поскуливала, не ожидавшая коварства от своего нового двуногого знакомца, большая добрая собака Еблонских. И ни одна живая душа, во всём белом свете, не догадывалась, что в это время, у маленького смешного кадетика, появлялась большая страшная тайна...