– Осталось одно ведро! – Крикнул Л'Эрбье.

– Это для требухи, – ободрил его Ле Корбюзье.

Знание латыни всегда полезно. И сейчас Бланк уселся для записи протокола. От стола, где потрошили старуху, полетели реплики Ле Корбюзье:

– В перикардиуме около рюмки желтого вещества! Печень сильно увеличена... Жидкости три унции! Поспевайте писать за мною!.. Истечение желчи грязного цвета... В желудке еще осталось много вина и эскаргота...

Ободошная кишка сильно растянута...

– Проткните ее! – Вставил, не без иронии, Бланк.

Прямая деформирована, а сфинктер ануса изувечен несусветно!

– Заканчивайте созерцание этих прелестей, коллега. Ещё много работы.

Требуха маркизы противно шлепнулась в ведро.

– Вынимайте из нее желудок.

– Не поддается, – пыхтел Л'Эрбье.

– Рваните сильнее.

– Вот так... уф!

Ле Корбюзье скальпелем распорол панталоны маркизы.

– Тут что-то есть! – Сказал он, весело.– Бланк, идите сюда с ножом.

– Ой, какой малютка! Почти рудимент?!. Ну,отчикайте же его скорее! – Пошутил подошедший Бланк.

– Сюда пожал-те, тайну куртизана! – Подыграл ему Ле Корбюзье, подставляя ведро.

***

Бланк, на пару с Л'Эрбье, убирали из брюха весь жир. Ле Корбюзье кулаком запихивал внутрь, словно в пустой мешок, сваренное в терпентине сено и бинтовал мёртвое тело, будто колбасу, суровой тесьмой пропитанной смолами, приматывая на место старые засаленные подушки, долгое время служившие "маркизе" грудью...

Трудились все!

Бланк велел своему подмастерью взять ведро с требухой и вынести его куда-нибудь.

Л'Эрбье подхватил тяжеленное ведро, вышел во двор.

Вечерело. Версаль притих, погружаясь в сумерки.

Л'Эрбье дошел до выгребной ямы. Еще раз он брезгливо глянул на слизкие потроха "маркизы", на лежащий сверху, малюсенький скукоженный её писюн и, широко размахнувшись, выплеснул в яму требуху "фаворитки".

Сплюнул, выругался и пошел обратно, позванивая пустым ведром.

Было тепло и пахли в сумерках цветы рододендрона...

* За основу взят фрагмент из романа В.С. Пикуля. "Слово и дело"

Ebanopticum. Компиляция четвёртая.

***

...Почему известные ученые-атомщики горячо поддержали этот проект? Дело в том, что они считали химические ракеты дорогими и неперспективными...

Из доклада министра обороны Р. Макнамары перед конгрессом США по вопросу закрытия проекта «Орион»

1963г.

***

– Пожалуйста, господин Фримен.

...Господин президент! Господин государственный секретарь! И вы господа министры и учёные! Прежде чем я начну рассказывать о своём проекте, хочу поблагодарить вас всех за найденное для меня время и проявленный интерес.

Итак.

Всем нам известны проблемы современной космонавтики связанные с несовершенством реактивных ракетоносителей использующих движители, работающие на химическом топливе. К таким проблемам, прежде всего, относиться крайняя сложность увеличения предельных значений уже достигнутых скоростей. Это мешает смелому и оптимистичному взгляду человечества, на межпланетные и межгалактические перелёты, ввиду их исключительной продолжительности.

Предлагаемый мною, концептуально-новый подход к этому вопросу, позволяет увеличить скорость движения космических аппаратов в сотни – тысячи раз! И даёт возможность посещения соседних галактик в уже обозримом будущем!

– Господин Фримен, убедительно прошу Вас перейти сразу к сути вопроса. Что для этого нужно?

– Да-да, господин президент… Что для этого нужно... А, нужно-то, всего ничего!

Строим кораблик, массой, всего 40.000.000 тонн. Он разгоняется энергией от взрывов ядерных мегатонных бомбочек. Их-то и немного надо, всего 30 000 000 штучек. Бомбочки взрываются с интервалом, секунд в десять, толкают кораблик и он летит себе! За сто лет реально развить 30 процентов от скорости света! И по самым скромным подсчётам, до Альфы Центавра добираемся всего за, каких-то вонючих, 1800 лет!

– Это какой же аппарат это выдержит, господин Фримен?

– Что, мистер президент?

Нет! Сам аппарат от взрывов не разрушится. Мы его закроем защитной плитой! Я тут всё нарисовал, смотрите. Вот. Вот она красавица! Медная плита диаметром, всего, двадцать километров! И всё нормально с аппаратом будет! Я Вас уверяю!

– Это пилотируемый аппарат?

– Что, простите?

А, экипаж? Предварительно, я думаю, тысяч двадцать человек будет. Всего... то...

– Фримен! Люди же передохнут от таких ускорений!