— Ждешь своей пули? — спокойно осведомился водитель.

— Стреляй… — опустив голову, глухо проговорил последний бандит.

— Страшно?

— Нет, сейчас плясать стану!

— Не трус, — констатировал помощник. Поставив автомат на одиночные, он прошелся вдоль тел расстрелянных налетчиков, делая контрольные выстрелы. Закончив с этим, забросил автомат за плечо и направился к кабине.

— Так вот, — проводив его взглядом, обернулся к Исе водитель. — Ты будешь жить. Не слишком хорошо — но будешь. И вовсе не от того, что мне стало тебя жалко. Просто, мне нужен кто-то, кто донесет наши слова до твоих сородичей.

— Твои?

— Наши. Запомни и передай другим. Если кто-то из вас ещё раз выйдет на дорогу…

— На эту?

— На дорогу. Любую. Иначе, чем для поездки куда-либо. Так вот — он здесь навсегда и останется. А наши беспилотники навестят ваш поселок… ты всё понял?

— Но… почему?

— Потому. У нас не было никаких проблем с местным населением — мы уважаем друг друга. Мы — соседи и уже много лет. Не будет и с вами. Но, не по причине взаимного уважения — вы его недостойны. Вместо этого будет страх — с вашей стороны. Может быть, тогда и вы поймёте, как здесь надо себя вести.

— Мы жили так столетиями…

— У себя. Можете вернуться — и продолжать такую жизнь. Там. А здесь — живут иначе. Или вы будете жить так, как и все, или — не будете. В смысле — на этом свете.

— И вы станете стрелять в женщин и детей?!

— Дети вырастут и возьмут в руки оружие, чтобы убить моих детей. А женщины родят новых, и те тоже вырастут убийцами. Нам такие соседи не нужны. И никому они не нужны. Это ясно? Не считай местное население слишком уж добрым и спокойным, поверь — они другие. Просто более терпеливые, чем мы. Но зато, они не умеют тормозить. Совсем. Твоей банде не повезло — вы перешли нам дорогу, за что и получили по заслугам. Запомни и передай — хамить небезопасно. Всем. А твоим друзьям — в первую очередь. Вы все здесь — чужие. А чужак должен вести себя правильно. Считай, что тебе повезло — вы наткнулись на нас. И ты остался живым, даже домой возвратишься. А вот если на нашем месте оказались бы местные…

Иса вздрогнул. И совсем иначе оценил теперь те взгляды, которыми провожали их местные жители. Словно заранее прикидывали на каждого из них размеры будущего гроба…

— Дошло? — поинтересовался водитель.

— Да…

— Не похоже, — покачал головою собеседник.

Пах!

И вспыхнуло ослепительной болью простреленное бедро.

— Одной ноги тебе хватит. Всю оставшуюся жизнь теперь будешь ходить медленно…

Хлопнула дверь и, взревев двигателем, машина, легко преодолев подъем, скрылась за пригорком.

Месяц спустя.

Афганистан.

Где-то, неподалеку от Баграма.

Из-под ног посыпались камешки, и Хафиз мысленно помянул нечистого. Ну вот, опять не вышло подойти тихо! Теперь, эти бездельники на посту сделают вид, что бдительно несли службу. Ага, как же! То-то он ухитрился подойти так близко. Но теперь — они повернут всё так, будто узнали его издали и оттого не стали подавать сигнал тревоги.

Так оно и вышло.

Дежурившие у пулемета моджахеды, поднялись и приветствовали своего начальника.

Тот буркнул в ответ что-то невразумительное и присел на камень. Надо было сделать вид, что он просто прогуливается по линии постов и даже в мыслях не держит подловить кого-нибудь за недобросовестное несение службы. А ведь, судя по помятым мордам часовых, они дрыхли самым бессовестным образом! Но… не пойман — не вор! Так когда-то говорили русские…

Стараясь поддерживать бесстрастное выражение лица, Хафиз посидел ещё немного на камне, делая вид, что разглядывает в бинокль окрестные склоны.

— Что слышно? — безразлично спросил он у пулеметчика.

— Всё тихо, уважаемый! — развел тот руками. — Да и кто забредёт сюда? Зачем? Тут ничего нет!

И ведь не врёт, негодяй!

Сюда, действительно некому и незачем заходить. Столь тщательно оберегаемые плантации мака, находились далеко внизу. И на пути туда стояло ещё несколько постов. Что здесь можно искать? Кроме реки… Она как раз и делала здесь поворот, после которого, уже никуда не сворачивая более, несла свои воды к жилью. И к маковым полям. Так что, этот пост был сущей синекурой. И все, кому здесь приходилось дежурить, это прекрасно знали. И бессовестно этим пользовались. Всего один раз удалось Хафизу подловить во сне двоих зазевавшихся часовых (за что он и был соответствующим образом поощрён) и после этого — всё! Удача ему больше не улыбалась. К посту вела всего одна тропинка и прочих подходов не имелось. Вернее, так раньше думали часовые. Теперь они точно знают, что это не так. Направление, откуда появился проверяющий, им удалось определить и с мыслью застать кого-нибудь тут спящими, можно распрощаться навсегда. Эти дети шайтана постараются устроить на тропке завал. И тихо там больше не пройти.

Хафиз ещё раз поднес к глазам бинокль.

Пусто… только ветер треплет ветки кустов. Здесь он особенно силен — узкие стены ущелья запирают ему выход в стороны. Вот свистит в ушах неумолчная песня рассерженного ветра.

Так тут было всегда.

Когда ещё не пришли сюда люди.

И тогда, когда они отсюда уйдут.

Ветру — всё равно.

Ему одинаково безразличны пуштуны и англичане, русские и американцы.

Он вечен.

Что с точки зрения вечности, значат эти смешные людишки? Чем они могут ему помешать или помочь?