Шрифт:
Когда мы взвалили рюкзаки и вышли из кафе, то по ушам нам ударил вопль сотен чернокожих подростков «Ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю! Ю — Ю-Ю-Ю-Ю….-Ю-ю!!!»
Казалось, кричали все без исключения люди а деревне. Мы начали движение, из хижин и дворов выбегали все новые дети, даже еще скрытые от нас кустами, они уже заранее кричали свой «боевой вопль» и только расширяли глаза, налетев на шестерых белых с огромными рюкзаками. Следом выходили их мамаши, не отрываясь от кормления грудных младенцев.
Казалось, что младенцы отрываю рты от их груди только для того, чтобы присоединиться к общему хору «ю!». Один из нас, чтобы продемонстрировать нежелание одаривать всех попрошаек деньгами, стал хватать ладошки руками и «здороваться». Немедленно все дети захотели подержаться за руку белого человека и у каждого из нас оказалось по ребенку в каждой руке, и по несколько бегущих сзади ожидающих своей очереди. Антон пытался фотографировать это зрелище, но дети висли на руках и не давали поднять аппарат.
Отойдя от деревни на километр, мы сели на рюкзаки, чтобы подождать транспорт и обдумать положение. Вокруг простирались горные склоны, заросшие колючим африканским лесом. На дороге, шириной в одну машину, виднелись следы недавнего дождя. В каждой низине протекал горный ручей, форсируя который, налепляешь на обувь почти килограмм красноватой горной глины. Солнце припекало в зените, сильно парило, роились мухи и бабочки, а значит, ночью ожидались и комары.
Через час из деревни показался трактор с прицепом. Жестами объяснив «сколько по пути»
мы попрыгали в прицеп, подстелив коврики поверх мусора. Оказалось, мусор вывозят на небольшую горную речушку, в пяти километрах от деревни. У пересечения воды и дороги стояло огромное дерево-баобаб — площадью кроны с половину школьного спортзала. Под его ветками мы и разожгли костер, ожидая более дальней машины. Вечерело. Сверкали зарницы.
Поставили палатки. До десяти ночи эфиопский лес оглашали звуки шестиструнной гитары ленинградского производства. Ночью было тепло и влажно.
Праздновали день рождения Олега Сенова — владельцу гитары, под этим баобабом исполнилось 24 года.
Еще в предутреннем сумраке мимо наших палаток проехал грузовик на юг и даже не остановился. В 7-30 все уже собрались-умылись и сидели на рюкзаках в ожидании следующего
транспорта. Еще один грузовик проехал в Метму, на север. Только в начале двенадцатого застопился грузовик до нужной нам деревни Шенди. В кузове, среди десятков эфиопских автостопщиков оказался один англо-говорящий, который и перевел водителю нашу сущность.
В Шенди сей человек слез вместе с нами, желая помочь нам найти «эмиграционный офис».
— Извините, но мы не сможем заплатить тебе за твои услуги.
— Ничего, я буду помогать вам бескорыстно.
— Зачем тебе это нужно?
— Во всей этой деревне вы не найдете другого англо-говорящего человека. Без меня вам будет очень тяжело объясняться. Я хочу помогать вам!
— Ладно. Если очень хочешь, — помогай. Но не рассчитывай на денежную благодарность.
Нашли нужный офис — каменный дома за решетчатой оградой. Пока хелпер пошел искать дом нужного чиновника, некоторые из нас сходили по магазинам и пообедали фулем и хлебом.
Вместе с начальником офиса пришел «деловой человек», вызвавшийся обменять нам доллары на быры в любом количестве. У меня потайном кармане затерялась бумажка в 1000 суданских фунтов, но она не вызвала у менялы никакого интереса — суданская купюра «альф гинней» отправилась в московскую коллекцию Кротова.
Важный чиновник открыл контору специально ради нас и украсил наши визы въездными штампами. У Олега Сенова дата въезда в Эфиопию совпала с очередным днем рождения. Все поздравили Олега.
Двое богатых эфиопов принесли к офису угощение. В тонкую круглую лепешку серого цвета завернуты куски мяса. Я не смог съесть даже маленького кусочка — настолько все оказалось острым и перченым. И только Олег Сенов, любитель острого, да Сергей Лекай, сжегший все вкусовые рецепторы еще в Тибете, смогли есть это мясо. Поблагодарив менялу, хелпера, угощателей, и вышли за деревню.