Шрифт:
Спустились вниз и разбили палаточный лагерь у первой же речки. Машин во второй половине дня так и не появилось.
Опять проспали в предутренней темноте три попутные машины. Такое впечатление, что на этой реке каждое утро у дороги кто-то ставит палатки — водители даже не остановились, аккуратно объехав нас спящих на самом краю трассы.
Мы быстро выскочили и собрались и застопили четвертую машину. Тут то и открылась нам сущность явления — с крыши слез наш вчерашний хелпер.
— Доброе утро, друзья мои!
— Здорово! Едите на Гондар?
— Верно!
— Водитель не против нас взять?
— Я уже говорил со всеми водителями сегодня утром. Все они поняли вашу сущность, но без денег возить не хотят. У нас принято платить за подвоз.
— Что значит «не хотят»? Пассажиры едут на крыше грузовика и не создают водителю никаких дополнительных проблем. Почему не хотят?
— Эфиопия — бедная страна. А вы — белые, из богатой страны. Пока не заплатите … быр за 100 километров пути — вас никто не возьмет.
— Ну и езжай со своими таксистами, скатертью дорожка.
Мы решили отпустить и эту машину, в надежде, что она избавит нас от назойливого хелпера и в следующий раз, мы сможем разговаривать с водителем сами.
Огромный, старый грузовик, фыркнул мотором и увез нашего «друга» на юг, облепив нас комочками грязи из-под колес.
Дорога становилась все хуже. Временами проходили через стада горбатых серых коров, которых подгонял пастух с автоматом Калашникова на одном плече, и сумкой с китайским фонариком на другом. Автомат здешние крестьяне носят как дубину, за ствол рукой. Видимо, за неимением патронов. Невооруженные эфиопы таскают на плече деревянную мотыгу или истертую лопату. В узких горных долинах они возделывают небольшие участки кукурузы или сахарного тростника.
Женщины шагают по обочине, сгорбившись под тяжелой вязанкой длинных сырых жердей. Когда ветви высохнут — будут дрова. Все дрова в радиусе 5-10 километрах от деревни уже сожгли, приходиться таскать издалека. В попытках разрешить топливный кризис, в начале века в эти места завезли из Австралии высокий эвкалипт. Он растет очень быстро, но горит только тогда, когда хорошо высохнет. В окрестностях жилья созданы целые плантации эвкалиптов. Их рубят в 20-30-ти летнем возрасте и пускают на дрова. Сухие листья эвкалиптов содержат много смол и вспыхивают в костре ярким, шипящим пламенем, но не надолго. Самые предприимчивые люди, делает «бизнес на угле»: группа из трех-четырех босых людей в лохмотьях уходит далеко в горы, где еще не выбрали сухостойные деревья. Там они живут в шалаше, питаясь вареной кукурузой, и пережигают дрова в ямах, без доступа воздуха.
Получается древесный уголь, который у нас продают в аптеках под названием «активированный». Чтобы ветви быстрее сохли и сгорали, с эвкалиптовых веток срезают кору.
Пока древесина пережигается, плетут из полосок коры высокие мешки-корзины. Наполнив их углем, выносят свою продукцию «на трассу» и пытаются продать проезжающим 3–4 раза в день машинам. Договариваются так: «Один мешок — водителю. Остальные — довезти до деревни». В деревне спрос на уголь велик, но не в медицинских целях, а для приготовления еды в харчевнях. Горсть древесного угля подкладывают на специальную железную подставку, сверху чайник или кастрюлю. Чтобы «поддать жару» нужно быстро-быстро махать плетеной тарелкой снизу очага — два литра воды вскипают через час в сухую погоду. Кипятком заваривают чай или местный кофе — зерна слабо обжаренные и вкус специфический.
Национальное эфиопское блюдо — лепешка «инжЕрра». Пшеничная мука очень дорогая, и большинству эфиопов не по карману. Инжерру пекут из зерен какого-то местного растения, похожего на алое, только с более темными и мясистыми листьями. Мука получается коричневого цвета, тесто замешивают на воде и специях. На угли ставится специальная глиняная тарелка — диаметром около полуметра. Когда поверхность раскалиться — сверху льют тесто тонкой струйкой, создавая по поверхности тарелки слой в 3–4 миллиметра. Накрывают большой крышкой и жарят до готовности, не переворачивая. Потом, в остывшую инжерру заворачивают мясо с зеленью, вареную картошку или другие овощи. Я сначала думал, что горький вкус инжерре придают приправы от мяса, но когда попробовал кусочек прямо с жаровни, убедился, что это само тесто такое горько-кислое на вкус. А мясо перчат просто потому, что больше никак его не сохранить. Некоторые из нас, уже на вторую неделю «полюбили инжерру» и с удовольствием угощались этой распространенной эфиопской едой.
В тот день, 20-го сентября, перейдя по мосту реку с глиняной водой, мы угощали себя кофе в единственной на всю деревню «столовой»: возле одной из типичных круглых хижин стоял четырехугольный навес из веток. Вокруг низенького стола — четыре плетеные табуретки.
Хозяйка сидит рядом на земле, голая выше пояса, один ребенок с помощью лямки закреплен за спиной, другой — кормиться грудью. Пред ногами — кухня: кувшин с водой из ближайшего ручья; мятый чайник на нагревательной подставке с тлеющим древесным углем; несколько глиняных крынок с чаем, кофе и специями. Зерна кофе обжариваются и толкутся тут же, в высокой ступке. Процесс занимает четверть часа на одну чашку. На всякий случай, сначала спрашиваем о цене. Но в деревнях редко пытаются тебя обдурить, хотя и понимают, что белый человек — денежный. На пальцах подтверждаем цену и заказываем нужное количество чашек.