— Да, думай, сколько понадобится. — Она слегка улыбнулась, затем протянула руку и дотронулась до моей щеки. — Ты мне вроде дочери. Нет, ты моя дочь. И я люблю тебя.

— Я вас тоже люблю, Диана. Вы для меня совершенно особенная.

— Я упомянула, что могу использовать твой талант дизайнера по интерьерам. У тебя очень хорошо получаются работы декоратора, а у меня куча клиентов, которые хотят не просто покупать у меня антиквариат. Они также хотят, чтобы я подбирала им предметы для целых комнат, даже для целых домов.

— Мне нравится декораторская работа, но не уверена, что хочу ее делать для других, — сказала я. — Но я полагаю, это одна из возможностей.

— Мы же всегда можем установить пробный срок. Нам нечего терять.

— Что вы имеете в виду?

— Нет причин, чтобы ты не смогла остаться в Лондоне на несколько месяцев. Ты смогла бы работать в магазине, ездить со мной в командировки во Францию закупать товары, даже сама сможешь ездить. Кроме того, ты могла бы проводить уик-энды здесь, со мной. В Килгрэм-Чейзе очень хорошо в летние месяцы. В конце лета ты смогла бы вернуться в Коннектикут, если захочешь, если решить, что это лучше для тебя.

— Лучше вас никого нет, Диана, вы такая добрая, любящая.

Я откинула голову на подушки и закрыла глаза. У меня вырвался легкий вздох.

Она нежно сказала:

— Я больше не буду на тебя давить, но подумай об этом серьезно, Мэл. И помни: я буду очень довольна, если ты станешь моим партнером.

В эту ночь я долго лежала в постели без сна, наблюдая за отблесками огня, прыгающими по потолку и стенам.

В этой комнате, которая когда-то была комнатой Эндрю, я всегда чувствовала его близость. И в эту ночь я ощущала его присутствие острее, чем всегда. Мне казалось, будто он стоит в ногах кровати и наблюдает за мной.

Я разговаривала с ним, спрашивала, что мне следует делать, и мне казалось, что он посоветовал мне оставаться здесь, в Килгрэм-Чейзе, у его матери. Если он этого хотел, то я так и поступлю. Здесь, в Йоркшире, я далеко от Нью-Йорка и ужасного насилия, которое царит там. Здесь я чувствовала себя в безопасности, так же как и в Лондоне. Да, быть может, лучше всего остаться в Англии, лучше начать новую жизнь здесь.

Я прокручивала в голове эту мысль снова и снова, пока, наконец, не заснула.

30

Диана уехала в Лондон, чтобы затем отправиться в Париж, а я снова была одна в Килгрэм-Чейзе.

Моим храмом стала библиотека в эти последние несколько недель, и в понедельник утром я сидела здесь, просматривая газеты и держа в руках чашку кофе. Я все обдумывала то, о чем говорила мне Диана в этот уик-энд.

Она была права, говорила чистую правду.

Я признала это перед ней и перед самой собой. Самообольщение не является моим недостатком. Несмотря на это, я уже знала, что мне будет трудно преодолеть мое горе, что мне потребуется много времени, чтобы справиться с собой. Боль внутри была непрекращающейся — казалось, она никогда не уменьшится, скорбь была всепоглощающей, одиночество приводило меня в отчаяние.

Память о чудовищном насилии, которое отняло у меня семью и навсегда изменило мою жизнь, всегда будет оставаться здесь, в моем сердце. Это не требовало доказательства. Но я должна буду попытаться начать новую жизнь. По меньшей мере, я обещала Диане, что попробую; я обязана это сделать для нее и для себя. И это, по крайней мере, будет своего рода началом.

Я по-прежнему не знала, что я буду делать с остатком своей жизни, куда я поеду жить и как я буду зарабатывать на жизнь. Первое, что мне нужно сделать, это вывести себя из отчаяния, подняться над этим, если мне удастся. Я не знала, как это сделать.

Раньше тем же утром мне стало ясно, что я должна найти что-то, на чем я смогла бы сосредоточиться, хотя бы ненадолго, что-нибудь, что отвлекало бы мысли от моей беды, увести меня от себя самой.

— Мы с отцом уже делали это, миссис Эндрю, — быстро объяснила мне Хилари. — Знаете, миссис Кесуик думала так же, как и вы, что где-то должен быть другой дневник, а кроме того, она хотела, чтобы со всех книг смели пыль, поэтому некоторое время тому назад мы просмотрели всю библиотеку, секцию за секцией.

— А-а-а… — протянула я, почувствовав внезапный укол разочарования. — И вы ничего не нашли?

— К сожалению, ничего. По крайней мере, пока. Мы еще не смели пыль с двух стенок по обе стороны камина, там, где вы стоите. И с одной вот здесь. — Она кивнула в направлении задней стены, в которой была дверь, ведущая в коридор.

— Хорошо. Я продолжу смотреть здесь, Хилари.

— А я сейчас вернусь и помогу вам, если вы хотите, миссис Эндрю, — сказала она. — Я только отнесу поднос в кухню, это и минуты не займет.