Через секунду я держал трубку в руках.

— Уолли? Это Иэн. Кто он?

— Тот, с кем я пил чай, профессор Уайт. Эти символы для него — открытая книга. Он…

— Тащи его сюда, ко мне в кабинет!

— Ну, я не знаю, — с сомнением протянул Уолли. — Он, кажется, собирается на важную конференцию.

— Тащи его сюда! — заорал я. — Меня не волнует, как ты это сделаешь, но ты мне его притащишь! Свяжи его, засунь ему в рот кляп, усыпи его, приставь пистолет к его виску, но притащи его, и чем скорее, тем лучше.

— О! Это что, срочно?

— Тащи его сюда, — полузадушенно выдавил я. — И быстрее, быстрее!

Энтузиазма не было. Была только пустота ожидания, мимо которой мчались минуты. Пустота — и страх. Так много надежд уже рухнуло, что я более ни в чем не мог быть уверен. Мысленно я проследил весь маршрут такси от Вест-Энда до редакции. Это было ужасное путешествие, все светофоры горели красным огнем, все регулировщики отдавали предпочтение перпендикулярному потоку машин, а все сумасшедшие водители вовлекали Уайта и Марша в пустые перебранки. Предстояло поднять на ноги три миллиона человек, и каждая потерянная секунда значила кто знает сколько жизней.

Маргарет оторвала меня от этих с ума сводящих размышлений. Умница! Она послала за ленчем! Он прибыл на двух подносах из соседней пивной, и я с жадностью набросился на еду. Только тут я вспомнил, что не ел со вчерашнего дня.

Во время еды ко мне начали возвращаться силы. Завязался разговор. Если быть точным, то говорила Маргарет. Чувствовалось, что она внутренне напряжена.

— Что ты собираешься делать, когда у тебя будут доказательства? — начала она.

— Отнесу их Рэйнхэму.

— Нет! — в ужасе воскликнула Маргарет. — Нет, невозможно! Ты не должен иметь с ним дело.

— Я больше ничего не смогу сделать.

— Он не лучше обыкновенного преступника! — возмутилась она. — Как ты не понимаешь? Он действительно позволил произойти трагедии Арминстера, чтобы обогатиться — совет газеты был просто удобным предлогом, прикрывающим его.

— И послал своего единственного сына на смерть? Продолжение рода Рэйнхэмов — это для него все.

— Он этого не хотел, — произнесла Маргарет. — Он предложил нам провести медовый месяц на его вилле на мысе Антиб. Гай хотел согласиться — он привык принимать подарки от отца. Эта черта мне в нем не нравилась, и я отказалась. Я считала, что делаю шаг к независимости, и настояла, чтобы мы поехали в Арминстер.

— Ты могла бы сказать об этом сегодня утром.

— Что бы это дало? Он бы так же снял шкуру с меня, как и с тебя. Это было совершенно естественное предложение. Его большой и уютный дом стоял пустым. А для медового месяца трудно найти место лучше, чем мыс Антиб. Ведь только теперь мы знаем, как сильно он заметан в деле Колстона.

Вошел удрученный Джон Холт. Стоя на пороге, он смотрел то на на Маргарет, то на меня.

— Входи, — сказал я, указывая рукой на стул. — Садись! Маргарет возводит страшное обвинение на Рэйнхэма в том, что он самый большой мерзавец в мире. И хочет, чтобы я не имел с ним дела.

— Иэн не должен работать с таким человеком, — пояснила она. — Рэйнхэм знал, что Колстон прав по поводу Арминстера, и продал акции с большой для себя выгодой. Вчера, когда выяснилось, что Колстон еще был жив, он послал по его следу полицию.

— Тогда почему он не заткнул рот Колстону до Арминстера? — спросил Холт.

— Потому что в этом не было необходимости. Колстон казался сумасшедшим. В Англии не бывает землетрясений. Но вчера все переменилось. Уже был Арминстер. Колстон оказался жив. А «Телеграм» задавала неприятные вопросы. Сэр Гай понимал, что ему не удастся заставить замолчать «Телеграм» так же легко, как Барнс смог запугать владельца еженедельника в провинциальном городке.

— Рэйнхэм мог убрать Колстона, арестовав его, это верно, — проговорил Холт. — Но лишь временно. Готов поклясться жизнью, что на суде Колстон все бы рассказал.

Я посмотрел на часы. Прошло двадцать минут со звонка Уолли. Уж не потерпел ли он фиаско при выполнении моего задания?

— Я не могу понять, — продолжал Холт, — почему, когда Колстон вернулся в Англию и не услышал ожидаемых фанфар, он не связался с Уотчеттом.

— Должно быть, он пытался, — предположил я. — Простейшее объяснение заключается в том, что Уотчетт был в отпуске, вне пределов досягаемости.

— Какое это имеет значение? — нетерпеливо спросила Маргарет. — Сейчас имеет значение настоящее. До суда над Колстоном прошло бы не менее нескольких недель, да и состоялся бы он при закрытых дверях. Сэр Гай любыми путями пытается усесться в кресло премьер-министра (я с радостью заметил, что она опустила обычное «Пьер»). Вопрос этот — вопрос дней, если не часов. Скандал сейчас уничтожит его шансы наверняка.